Завидно.
Но - «нельзя объять необъятное».
Странно: почему у коллег-попаданцев нет такого чувства? Ощущения
ограниченности твоего времени, твоих возможностей. И - необъятности
необходимого, удивительного, увлекательного.
Андей - ревновал.
Наверное, какие-нибудь молодые и горячие возопят:
- Он же Государь! Р-раз - и секир башка! Нет человека - нет
проблемы!
Гос-споди! Избавь меня от подобных возопьющих решал! Или
правильнее - возопивных? Возопиявных?
Моя казнь, изгнание, заточение - привели бы к катастрофе. Всё
общерусское войско немедленно восстало бы.
Не-не-не! Не за меня!
Против. Против Боголюбского, против вводимых новизней, против
той узды, которую мы накинули на эту клячу - «Святую Русь», и
упорно тащили. Куда-то. Куда ей не хотелось.
Точнее: ей никуда не хотелось.
«Что было - то и будет».
Не надо нам нового! Пусть «по старине», «как с
дедов-прадедов»!
Особый вкус подобным призывам придавало моё полное и
демонстративное с ними согласие.
Да! Ура! Припадём! К истокам и скрепам! Источнимся и
заскрепимся! Как с дедов-прадедов! И с пра-пра-пра-прадедов! С
Крестителя!
- Робяты! Вам который Володя святее? Святославич или
Всеволодович?
- Не, ну ты сравнил! Крестителя! Святого! С кое-каким Мономахом
ровнять...
И тогда утверждение Любеческого съезда: «каждый да держит свою
отчину» - просто детский лепет расшалившихся правнуков. И, значит,
ни у кого нет «своей» вотчины.
Бздынь.
- А... а как же? Не! Не может такого быть! Не бывало такого на
Святой Руси!
- Да ну? Было. Всегда. Спокон веку. Это только последние
семьдесят лет иначе. Новодел, новизна некошерная.
А уж Второзаконие с отпусканием рабов на волю... куда уж
прадедовнее? Или - дедовитее? Дедовщиноватее?
«Юридический антиквариат» вызывал когнитивный диссонанс, ставил
в тупик, вызывал взбрык и выносил мозг.
Раскол, разногласие между мной и Андреем немедленно вызвали бы
такой вал... консервативного восторга, в смысле: энтузиазма
хранителей «старины», что все наши новации просто затоптали бы,
забыли бы как послеобеденный кошмар.
Дело, конечно, не в двух сотнях моих бойцов или в паре
«огрызков» за спиной. Дело в моей репутации, в удачливости,
изворотливости, скорости. Которые признавали все. Скрипели зубами,
плевались, матерились, но ничего с этим поделать не могли. Останься
Боголюбский один - он не смог бы обеспечить такой темп. Просто
физически сил не хватило бы. Его бы «съели».