– Да пусто тут, командир! – донеслось сверху. – Трое их было.
– Было-то трое, а сколько обезврежено? – прорычал некто. – Ты вообще стрелял хоть раз, пацан? И как таких в ополчение берут, не понимаю!
Максим пробрался к двери и перестал разбирать ворчание командира. Второпях поковырявшись в замке и открыв его, он прислушался к наружным шумам и ничего не различил. Внезапно что-то тяжелое упало наверху, в комнате с дырой в потолке – одного из патрульных погнали-таки вниз. Дотошные, сволочи.
Борясь с ледяным испугом, Максим выскочил наружу, аккуратно прикрыв за собой дверь. Стараясь ступать на носки, он бросился вниз по короткой выщербленной лестнице. К счастью, выход располагался не на улице Восстания, а во дворе. В нос ему ударила густая смесь тухлых, кислых и просто смрадных запахов – посреди бывшей детской площадки всего за месяц войны выросла огромная куча мусора.
Ближайший выход со двора находился там, где сейчас, после попадания снаряда, возникла груда битого кирпича. Но бежать туда было никак нельзя, и Максим кинулся прямо, огибая мусор по краю, оскальзываясь на жестяных банках и чем-то блеклом, тягучем, как слюна. Когда он уже почти заскочил в подворотню, ведущую на Морскую улицу, сзади ударили хлесткие выстрелы. Хлам посреди двора вспенился ошметками застарелой слизи, бумажных пакетов и проеденной крысами, изношенной обуви. Сами зверьки поспешили броситься врассыпную, решив, что охотятся на них.
– Стой! – завопили из разбитого дома. – Стрелять буду!
Но Максим уже скрылся за поворотом. Не останавливаясь, он свернул на Морскую и замер возле угла, переводя дух. Сердце гулко, словно забарахливший мотор мобиля, трепыхалось под ребрами.
Тут уже прогуливались редкие прохожие, которым почему-либо не захотелось подойти к берегу поближе. Большинство не обратило на Максима никакого внимания, увлеченно разглядывая вражеский крейсер в бухте и следя за мельтешением солдат на пирсах и пристанях. Часть защитников старательно, но не очень умело перекатывала пушки на лафетах и даже порой стреляла из них. Когда Максим с Ефремом болтались по пристани полчаса назад, такого столпотворения еще не было, гвардейцы и гражданские соблюдали относительный порядок. Но стоило крейсеру ударить из пушек, как народ охватило негодование – тут-то Максим и сообразил, что пора сваливать. Не имея нормального оружия и фактически подставляясь под картечь, многого не добьешься.