Холодный адреналин фонтаном впрыснуло
в кровь. Боль ослабла, прыти прибавилось, но при том разум не
затуманила пелена ярости.
Вожак фыркнул и попытался встать, но
я повторил прием, только ударил уже не по ноге, а в лицо. Да так,
что челюсть щелкнула, точно пистолетный выстрел. Амбал закатил
глаза и рухнул набок, но прежде чем упал, я подбросил его трость
носком туфли и схватил на лету.
Аккурат в тот момент, когда правый
коллектор замахнулся и рубанул со всей дури.
Я уклонился, пропустив трость в двух
пальцах от носа, и саданул покачнувшегося противника набалдашником
в висок. Громила упал поперек на вожака, да так и остался отдыхать
в нокауте.
— Ух, тварь! — третий, что все это
время держал Афину, оттолкнул девушку и кинулся ко мне.
Он был слишком близко, и я попросту
не успел бы как следует огреть его палкой. Поэтому не придумал
ничего лучшего, чем ударить открытой ладонью в солнечное
сплетение.
И этот прием возымел совершенно
неожиданный эффект.
Туша массой не меньше центнера
отлетела метров на пять, как пушинка, и грохнулась в кучу зловонных
очисток.
Несмотря на полет и падение, мужик
остался в сознании. И когда я собрался закончить начатое, вскочил,
как ужаленный, и в ужасе бросился прочь, повторяя как
заведенный:
— Колдун... Это колдун!
— Козлы, — Афина позволила себе
ругнуться, и я не стал бы ее укорять — ситуация более чем
подходящая. — Хорошо, что ты со мной. Не хочу даже думать, чтобы
они...
— Вот и не думай, — с улыбкой
подставил ей локоть. — Чьи это мордовороты? Кому вы так
задолжали?
— Да всему городу, — спутница
печально выдохнула. — Но эти скорее всего от Пана.
— Пана?
— Прозвище Хмельницкого. Потому что
бандит бандитом.
— Я разберусь. Но впредь одна из дома
не выходи.
— Стой! — она протянула кружевной
платок. — Все лицо в крови.
Я попытался стереть ее сам, но без
зеркала лишь размазал еще больше. Тогда девушка забрала ткань,
схватила свободной рукой за подбородок и терла до тех пор, пока
кожа не начала саднить.
И лишь после этого мой внезапный
доктор разрешил продолжить путь.
Наконец трущобы остались позади —
увы, не навсегда.
Более благополучные районы напоминали
старинные улочки нашего Питера, только более узкие — в две полосы,
а по краям тротуары, где двое едва разойдутся.
Зато относительно чистые, да и
публика разгуливала в совсем иных нарядах — пусть и не самых
дорогих, зато ухоженных.