Юнговская психология на Западе для многих связывалась с растущим после Второй мировой войны интересом к «новой» психотерапии, к восточной философии и религии. Да и сам Юнг был тесно связан с европейской культурной и эзотерической историей, складывавшейся не только в медицинских кругах, университетах и религиозных центрах, но и центрировавшейся вокруг признанных писателей и художников Европы, таких, как Герман Гессе, Пауль Клее, Томас Манн и Рихард Вильгельм…
Отношение между Юнгом и постъюнгианством имеет свою историю и генеалогию, восходящую к концу 60-х годов, когда после смерти Юнга в 1961 году ряд аналитиков и теоретиков глубинной психологии начали критически пересматривать некоторые положения его теории, причем они делали это с тех позиций, которые нынче рассматриваются как постмодернистские. Для одних этот интерес проистекал из происходивших тогда споров в социологии, антропологии, социальной философии и культурологии. Для других отношение к Юнгу вырабатывалось либо с позиций структуралистской лингвистики и моделей образов, либо с точки зрения идей новой физики и биологии с их исследованиями в области мозга, парапсихологии и различных явлений сознания. И не случайно в 70-е годы в США и Великобритании стали появляться институты аналитической психологии, отпочковавшиеся от единственного при жизни Юнга института в Цюрихе. Увеличилось и число молодых людей из Америки и Европы, прибывавших в Цюрих для обучения аналитической психологии. Многие из них вышли из радикальных движений протеста – против войны во Вьетнаме, борцов за гражданские права, за либерализацию женщин в обществе. В Европе эти молодые люди противостояли монополии традиционных социальных (буржуазных) и индивидуальных ценностей – итогом этих поисков стали, как известно, события 1968 года в Париже и других городах Западной Европы, «Пражская Весна» в Чехословакии. И не случайно, что эти и подобные им радикальные движения наряду с более привычными для общественных движений первой половины XX века социально-политическими формами искали способ индивидуального выражения через психологические формы и средства. Подобный поиск личного и психологического, идущего бок о бок с коллективным и общественно-политическим, можно рассматривать как нечто радикальное и оригинальное для указанного периода.