Они
выбрали самый дальний столик у окна. Клим не успел даже как следует усесться,
как Катя первой атаковала в лоб:
— Говори, что тебе от меня нужно, и я побегу.
Сказать,
что ей удалось его удивить, это ничего не сказать. Аверин уставился на Катерину
с таким видом, будто у нее по всему телу распустились диковинные цветы. Он
молчал минуты две, а то и три, и все это время Катя терпеливо ждала. Наконец Аверин
родил:
— Я, вообще-то, спросить хотел, почему ты сбежала, ведь у нас,
как мне показалось, все прошло хорошо? Или нет?
— Просто отлично, — подтвердила Катя, — мне все понравилось.
Клим
поерзал и заговорил уже менее уверенно.
— Тогда почему? И почему ты назвалась Алисой?
— Это первое, что пришло в голову. Честно? Я решила, что ты
соврал, и ты не Клим, а, к примеру, Сигизмунд, — покаянно призналась Катерина и
поспешно добавила: — Прости.
Клим
оторопело ее рассматривал.
— Хорошо, допустим. А сбежала зачем?
— Я не сбегала. Просто проснулась, поняла, что выспалась,
вызвала такси и уехала.
— В разорванном платье и босиком? — скептически поднял бровь Аверин.
— Да, я не смогла найти туфли, пришлось одолжить твои носки.
Конечно, если бы я знала, какие они дорогие, то не посмела бы, но я не знала.
Не волнуйся, я завтра принесу, они целые и постиранные. А что, девочки, которых
ты обычно снимаешь в ночных клубах, сами от тебя не уходят? Ждут, когда ты их
выставишь?
Клим сверлил
ее пронизывающим взглядом. Кате казалось, она видит, как у него в голове лихорадочно
вращаются шестеренки, ускоряя мыслительный процесс.
— Я понял, — он медленно откинулся на спинку стула, и
шестеренки существенно замедлили ход. — Я что, орал на весь дом?
— Я стояла под дверью. Ничего такого, Клим, мне захотелось
пить, и я пошла искать тебя. Или кухню. Я не собиралась подслушивать, так
получилось.
Клим
смотрел в сторону. Его взгляд потяжелел, и теперь заерзала Катя. Он, конечно,
прекрасен, когда вот так задумчиво молчит, но время течет как вода сквозь
пальцы…
Внезапно
обе ее ладошки накрыли крепкие руки. Черные глаза пробуравили в ней несколько
отверстий, в которых тут же зажглись огоньки и потекли по венам.
— Я ошибся, Катя, — он говорил низко и немного хрипло. Вдруг
стало тяжело дышать от того, как непривычно прозвучало из его уст ее имя. — Прости
меня. Я идиот.