Клим
слушал ее, наморщив лоб, а затем объявил безапелляционным тоном:
— Я
отправил отчет Чистякову, он дал нам на сегодня отгул, так что ложись досыпать.
Я тоже поеду отсыпаться. Сегодня прогуливаем работу абсолютно официально.
«И… что?
И… ничего?»
Катя сама
понимала, как это глупо выглядит, но то, что Клим собирался уехать, почему-то
задело.
— Может,
позавтракаешь? Или хотя бы кофе выпьешь… — вырвалось само собой. Аверин
помолчал, а затем неожиданно обнял за плечи:
—
Спасибо, Катенька, но не нужно. Я хочу, чтобы ты отдохнула, а то они скоро
проснутся…
«Они» —
это дети. Похоже, Клим действительно остался под впечатлением от ночи,
проведенной в обществе ее малышей. Снова стало смешно, пришлось опустить
голову, чтобы он ничего не заметил.
—
Постой, — остановила Катя Аверина, когда тот уже обувался. Вернулась в комнату,
достала с самой дальней полки шкафа свернутые валиком носки, те самые Balenciaga, в которых убегала
от него полгода назад, и протянула Климу. — Возьми.
Аверин
скользнул недоумённым взглядом сначала по Кате, потом по носкам, и покачал
головой.
— Это не
мое.
— А мне
что с ними делать? Самой, что ли, носить? Если бы их можно было
отконвертировать, я бы могла на эти деньги месяц кормить детей. Ты не знаешь,
где меняют носки на деньги?
— Сто
евро на месяц? Дети так плохо питаются? — не понял Клим.
— Почему
плохо? Это не плохо, Аверин, это шикарно. Плохо — это когда только пособие на
детей, сами дети в реанимации, а вся помощь — младшая сестра. И не сто, а сто
десять евро. Это сумасшедшие деньги, Клим, так что бери и носи, — и она всунула
носки в карман его джинсовой куртки.
***
Отгул
пришелся на среду. Наверное, Аверин обладал особой усыпляющей магией, потому
что малыши проспали почти до девяти утра, и Кате даже пришлось их будить.
Она
отлично выспалась, целый день провела в приподнятом настроении и только к обеду
сообразила, что вообще произошло.
А
произошло то, что Клим повел себя совершенно не так, как его предшественники.
Не лез с советами, не сокрушался по поводу Катиного беспросветного будущего и
загубленной личной жизни. Это ровным счетом ничего не значило и в тоже время
значило довольно много.
Она
поймала себя на мысли, что ждет звонка, ну может, просто сообщения. «Как дела»,
к примеру. Или хотя бы «Привет». Но телефон молчал, и хорошее настроение к
вечеру понемногу стало сходить на нет.