— Почему ты не рассказала мне там? Я бы не
бил его, а просто оторвал ему яйца! — вот теперь Аверин точно был взбешен.
— А чем ты лучше него, Клим? — она
чувствовала удивительное спокойствие, растекающееся внутри, и искренне не
понимала, какой черт дернул ее попросить Клима поехать к нему. И как здорово,
что тот решил повыяснять отношения. — Через несколько месяцев я встретила тебя
и услышала то же самое.
«Ты вполне можешь оторвать яйца себе».
— Потому и закомандовала ехать ко мне? Сравнила
и решила, что я лучше? — казалось, у него сейчас из ушей повалит дым.
Катя внимательно посмотрела на Аверина и
покачала головой.
— Мне просто больше не с кем сравнивать.
Прости. Наверное, следует это исправить, — отвела его руки и пошла к двери. Уже
взявшись за ручку, обернулась:
— Может, раз я уже здесь, ты вернешь мне
туфли? Если ты их, конечно, не выбросил.
Аверин кивнул, словно на автомате, и ушел
вглубь квартиры, а Катя быстро осмотрелась.
Двушка как двушка, обычный
среднестатистический ремонт, и довольно свежий. В прихожей на вешалке висит
знакомая джинсовая куртка, на полке для обуви стоят кожаные туфли на шнурках,
которые Клим надевает к костюму. Посмотреть бы марку, да неудобно, их хозяин
явится с минуты на минуту. Не хватало еще ему застать Катю, шарящуюся в его
обуви!
Вообще, очень похоже, что Клим здесь и
живет, хоть в чем-то не соврал. А вот и он с коробкой.
Катя очень вежливо поблагодарила. Запоздало
сообразила стянуть пиджак и отдать Климу, а сама взяла туфли. Смотрите, в
коробку положил! Неужели даже помыл? Они чистые, конечно, были, новые, но
все-таки…
Катя вон его носки постирала, или это не
его? Да какая уже разница. Спустилась вниз, поеживаясь от вечерней прохлады и
только достала телефон, как вдруг ее ноги оторвались от земли, ее подхватили знакомые
руки, и она оказалась прижата к груди Клима.
— Ты серьезно решила, что я позволю тебе
разгуливать по городу в таком платье? — услышала сиплое.
Попыталась отбиться, но зря только напрягала
мышцы. Тот даже не дрогнул.
Запихнул ее на пассажирское сиденье со
стороны водительского кресла и тут же заблокировал двери. Катя больше не
сопротивлялась — смысл? Разве что физиономию ему расцарапать.
Но сил на войну больше не осталось, она
отвернулась к окну, и слезы сами собой покатились по щекам.