Бартоломео глянул на кота. Тот
сосредоточенно грыз прутья, царапал их, и на серых лапах уже
кое-где виднелась кровь. Сердце капитана дрогнуло.
— А если не уживутся? — хмуро спросил
он. — Или вам он придется не ко двору? Синьоры, не сочтите за
обиду, но Серый — часть моего экипажа. Я никого из своих не
оставлял на берегу, не позаботившись о его судьбе.
— Синьор капитан, — вмешался
почтительный сын очень почтенного отца. — Если мы с батюшкой
увидим, что вашему коту с нами плохо, я лично разыщу вас и верну
его на корабль. Слово Лучано Фортунато Фарелли! А если я могу
чем-то подкрепить свою просьбу...
Он выразительно положил руку на
увесистый кошелек, и Бартоломео нахмурился еще сильнее.
— Друзей не продаю! — отрезал он. —
Забирайте. Может, хоть Серому повезет избавиться от наших вечных
неудач.
Он оглядел людей вокруг. Вернувшийся
помощник баюкал изодранную в кровь руку, боцман глядел преданно и
серьезно, а все остальные, включая гуардо и незаметно подобравшихся
ближе портовых служащих, недоуменно. Ну да, было бы из-за чего
спорить! Из-за драного корабельного кота! Эх, не понять этим
сухопутным!
— Ну-ну, синьор Серый... — Лучано
Фортунато Фарелли, или как его там, с удивительной ловкостью
подхватил кота, отцепил его от корзины и сокрушенно покачал
головой, разглядывая окровавленные лапы. — Коготь сорвали... Разве
так можно? Ничего, дома залечим. Поедете к нам домой, м? Вот она,
ваша белла синьорина, никуда не делась...
Он приоткрыл крышку корзины, и Серый,
виновато глянув на капитана, юркнул в щель. Внутри корзины
завозились, устраиваясь, два немаленьких кошачьих тела, а потом
Бартоломео с пары шагов расслышал громкое мурчание.
— Не обижайте его, — попросил он,
чувствуя странное стеснение в груди. — А если что — дайте знать,
ради Всеблагой. Обещаю, я его заберу...
— Вы ведь отсюда идете в Лавалью? —
уточнил бывший пассажир. — Мы пришлем вам весточку туда. Не
беспокойтесь о Сером, синьор капитан, и о своем невезении — тоже.
Судьба иногда подолгу испытывает своих будущих любимчиков, уж я в
этом кое-что понимаю.
— И я тоже! — подхватил молодой
синьор Фарелли. — Не будь я Фортунато! Вот что, синьор капитан, раз
не хотите за кота денег, позвольте поделиться своей удачей!
Он дернул за узел роскошного шейного
платка — сине-зеленого, как павлиний хвост, и щедро расшитого
золотом — сорвал и протянул горящий на солнце шелковый лоскут
Бартоломео.