На третьи сутки, когда лихорадка улеглась и разум потихоньку
стал проясняться, я занялся тушей. К счастью, за ночь испортиться
она особо не успела, да и других хищников запахом крови не
приманила, что было весьма кстати для моего изнуренного голодом
желудка. Тушку я свежевал, сняв шкуру и нарезав мясо ломтями. Огонь
развести было нечем, да и негде, поэтому мясо пришлось есть сырым,
надеясь на свой усильный магией иммунитет. Мерзко и невкусно, но
голод утоляет. Регенерация требовала много сил, которые брала из
внутренних резервов самого организма, так что есть нужно было много
и часто, если я хотел пережить свою быструю регенерацию.
Еще двое суток я оставался на одном месте, изучая окружные леса,
совершая недолгие прогулки, разведывая окрестности. Побывал на
берегу реки, конечно же, даже не рассчитывая, что мои товарищи
могут вернуться за мной - не в их положении заниматься поисками
пропавшего члена отряда. А уж в то, что Аган внезапно захочет
посвятить моих друзей в то, что со мной случилось и куда я делся,
откровенно говоря, не верилось. Раз это стерва даже на убийство
пошла, ожидать от нее чего-то положительного не стоило.
На третий день, когда мой источник постепенно стал подавать
признаки жизни, а тело благодаря ускоренной регенерации уже не
ощущалось как измочаленный кусок мяса, я решил продолжить путь.
Направление, разумеется, я выбрал в сторону океана, чем чёрт не
шутит, может успею нагнать товарищей или, по крайней мере, встречу
их у побережья.
Главной проблемой, значительно осложнявшей мое существование на
данном этапе жизни, стало мое нахождение на берегу гоблинов.
Инстинкт самосохранения буквально вопил о том, что продолжать путь
стоит по-другому более знакомому берегу. Но даже сама мысль о том,
что придется снова лезть в воду, вызывала паническую дрожь во всем
теле. А воспоминания о рыбине, способной одним укусом оторвать мне
руку или ногу, поставило окончательную точку в этой моральной
дилемме. Если в будущем появится возможность безопасно пересечь
реку, тогда да, но лезть в нее самому я не собирался.
«Гоблинская сторона леса», как я ее окрестил, сильно отличалась
от противоположного берега. Это были самые настоящие джунгли с
лианами, узкими деревьями на длинных корнях, возвышающихся над
водой. Болот здесь не было, их заменяли реки с мутной,
темно-коричневой водой, один взгляд на которую у меня теперь
вызывал нервную дрожь.