Нашего начинающего колдуна перед началом магической процедуры
поразило несоответствие могилы с образом всего остального кладбища.
В изголовье погребения стоял не крест, а ржавый кусок металла,
который по форме напоминал сильно окислившийся меч. На самой могиле
и рядом с ней ничего не росло, ни былинки, хотя вся остальная
территория кладбища густо утопала в траве и мелкой поросли
вездесущего кустарника. Внезапно замерший в каком-то животном
испуге Славка вслушался в мрак леса. Но все было спокойно.
Невдалеке глухо проагукала сова, молча стоял ельник, чуть шевеля
лапами веток, и лишь стройные карельские красавицы-сосны с
неодобрительным скрипом шумели в выси ночи своими кронами, осуждая
нарушителя покоя.
И тут, сквозь тишину ночи, пронесся звук хлопающих крыльев.
Прямо перед Славкой сел на качающуюся ветку высохшей березы
огромный черный ворон. Он пристально посмотрел на нашего
недозаклинателя и громко, на все затихшее лесное кладбище, произнес
веское «Карр!».
Славка вздрогнул, ему почудилось, что птица не каркнула, а
гортанно произнесла «Лей!». Хотя довольно странно спутать
напряженный клекот вороны и человеческую речь. Он нерешительно
занес руку над могилой и перевернул емкость горлышком вниз. Ничего
не произошло. Тут наш герой вспомнил, что сперва надо вытащить
пробку, а уже потом творить свое дело. Он, нащупав в лесных летних
сумерках северной ночи горлышко, отщелкнул ногтем резиновую крышку
у мензурки. «Пришло время сотворить заклятье!» - торжественно
подумал про себя наш колдун и вновь занес руку со злосчастным
бутылечком над черной могилой.
Внезапно из-за его спины протянулась чья-то рука и жестко
схватила Славку за запястье. Викторов не был ни тщедушным пацаном,
ни тем более трусом. Но сейчас он просто впал от ужаса в ступор.
Сердце, казалось, перестало биться. Славка застыл, как изваяние, не
в силах пошевелиться. Такого инфернального страха он, пожалуй, еще
никогда не испытывал. «Зомби», - пришла, казалось, последняя мысль.
- «Круз и Рамирес были правы, они есть и очень хотят есть…»
Несмотря на то, что его всего колотило от страха, неожиданно
пришла мысль, что бояться-то смысла больше нет. Все, амба,
отпрыгался. И тут весьма практичного и приземленного в жизни
Викторова отпустило. Смирившись с ситуацией, его накрыло как
могильным саваном осознание, что пришел конец. Ему стало все равно,
эмоции обнулились, мозг выдав вопль на всех волнах мозговой
активности успокоился, а страх, как известно, живет только в
сердцах живущих будущим. Он медленно повернул голову и взглянул на
зомби. Живым мертвецом оказался огромный дед, с белой бородой до
земли. С плеча старика свисали на ремне странные гусли, кантеле,
будто изготовленные из челюстей огромной щуки. На поясе у дедушки,
кроме мошны, еще висел справа в глубоких ножнах нож-пукко, а слева
был пристегнут судя по гарде самый настоящий меч.