Отсутствие работающих приборов, позволяющих ориентироваться на
местности, Славку если и смутило, то незначительно. В большей
степени его такая ситуация просто разозлила. Привидевшийся морок с
колдунами наш осквернитель кладбищенского покоя в легкую списал на
разыгравшуюся фантазию и легкий гипноз, наведенный на него
гадалкой. Викторов знавал людей, которые после дозы местных
"волшебных" грибочков рассказывали такие эпосы, что можно было
писать сценарии для фильмов, поэтому произошедшее не принял
всерьез, будучи реалистом.
Он рассчитывал, что с трудом, но сможет и самостоятельно
вернуться по своим следам, подсвечивая под ноги фонариком. Другой
вариант все равно отсутствовал, не сидеть же в сосняке рядом с
кладбищем всю ночь?
Наш путешественник посчитал, что два километра по ночному лесу
все-таки не десять и даже не пять. Он просто не сумеет настолько
сильно отклониться. Тут главное наметить себе любые возможные
ориентиры и просто двигаться, держа заброшенное кладбище у себя за
спиной. Да и на земле должны были еще оставаться следы от ботинок.
Славка бодро пошел к выходу с этого жуткого места, вызывающего
столь реальные видения даже без прямого употребления способствующих
такому эффекту веществ, вроде так разрекламированных сушеных
финских мухоморов. К его глубочайшему удивлению, на границе
кладбища, там, где Славка в него входил, не оказалось ровно никаких
следов! Трава стояла ровно, мох нигде не был примят, будто никто не
то что за день, за последнюю неделю здесь не приминал ногой своей
зеленый ковер. Желая удостовериться, Славка повернулся лицом к
могиле. «Все правильно», - подумал он. – «Именно отсюда я входил из
леса. Напротив береза, за ней ельник. По бокам сосны». Вдруг Славке
что-то показалось в этой картине неправильным. Он долго морщил лоб,
даже потер его фонариком, и тут понял – раньше береза стояла
абсолютно сухой, без единого листика на мертвом стволе, а сейчас
мощная зеленая крона дерева в самой своей зрелой силе, тихо
шелестела листьями при легких порывах ветра.
«Леший», - вновь подумалось Славке. – «Не иначе Хозяин леса
чудить начал».
Он слышал о таких, в принципе, безобидных случаях, на которые
древняя нечисть Карелии вполне еще была способна и изредка
подшучивала над грибниками.
Парень развернулся, пошел прочь от кладбища, стараясь
выдерживать направление по стволам деревьев. В его роду
топологическим кретинизмом мужчины не страдали никогда. Он всегда
мог выйти из любого леса, используя все известные знаки и приметы,
а также нередко прибегая к не подводящему его даже в самой глухой
чаще инстинктивному чувству направления. Вот в каменных джунглях
незнакомого района Питера Славка мог и запутаться, там его верный
внутренний компас иногда отказывал. Он вообще не любил болота и
кладбища, которыми вполне могла одновременно считаться Северная
столица. Вот что стоило Петру Первому построить город чуть западнее
– на каменистом грунте? Нет, каналы тому подавай, которые все равно
потом засыпали. Славка, благодаря СМИ, льющим на прошлое своей
страны непрерывный поток помоев, теперь и не знал, кого он не любит
больше из бывших правителей – царей-тиранов, маразматиков генсеков
или пьяниц президентов. Тут средства массовой информации сильно,
можно сказать, с перебором, перестарались. Даже нынешних правителей
по русской привычке он не сильно жаловал, но, честно говоря, при
этом будучи совершенно аполитичным человеком.