— Иди, найди младшего Огневича и отдай ему деньги. Я
обещал ему бабло за помощь, а я привык держать своё
слово.
Акалу удивленно уставился на меня:
— Так это... Мы же его избили, и его батю тоже.
— И что? — парировал я, — За то, что мы наваляли сраным
Огневичам — можешь извиниться, от моего имени. И деньги отдай. А
если начнёт бычить — скажи, что он получит в рыло еще раз. В самое
ближайшее время. И непременно сообщи Огневичу, что разбитие его
рожи санкционировано моим куратором в Охранке лично. Эти Огневичи
вообще не из храбрых, так что думаю, проблем не будет.
— А ты что будешь делать, пока я ищу Огневича? — спросил
Шаманов.
— Будем ждать Головину, — пожал я плечами, — Эта сука
определенно тоже что-то задумала.
«Так называемый Мертвострелецкий бунт
был воистину одним из ужаснейших событий в истории России!
В конфликт Петра I и Софии II тогда
вмешался клан Мертвяковых, поддержавший царевну.
По приказу Софии Мертвяковы, используя
собственную родомагию, оживили десятки тысяч мертвых стрельцов,
которые в изобилии скопились на московских кладбищах.
И улицы Москвы наполнились ожившими
трупами разных степеней разложения и скелетами.
Мертвые стрельцы бросились на штурм
Кремля, породив в городе панику и эпидемии.
Лишь поддержка самых влиятельных
кланов, да еще собственное мужество спасли тогда нашего Государя
Петра I Багатур-Буланова от ужасной гибели.
Как свидетельствуют хронисты, Царь
лично рубил нежить зачарованным топором!
Бунт мертвых стрельцов был подавлен,
мятежную царевну Софию сослали в монастырь, а клану Мертвяковых
было навечно запрещено колдовать без государственного надзора.
Такой же запрет был издан и в отношении
Нежиловских, другого клана некромантов, несмотря на то, что
Нежиловские к мертвострелецкому бунту отношения не имели.
Что же касается Царя и впоследствии
первого Императора России Петра I, то его до конца жизни мучали
кошмары и видения орд мертвецов, марширующих по улицам Москвы.
Как считается, именно мучительные
воспоминания стали причиной решения Государя основать
Санкт-Петербург и перенести столицу в новый город.
Ибо Москва в памяти Петра осталась
городом, навсегда связанным с запахом трупнины, ожившей нежитью на
улицах, кровью и костлявыми руками, сжимавшими мечи...»
Карамзин, «История Государства
Российского»