— Что “ну и”? Что вы мямлите? — не
выдержал я.
— А то! — неожиданно твердо выплюнул
Коля. — Штыками перепороли, как Драгу Сербскую. Дворец разгромлен и
сожжен.
— А дети? — охнул Губанов.
— Девочек отстояли, половина отряда
полегла.
— Наследник?
— Кровью истек. Видимо, в свалке
зацепили, лейб-медик его выдернул, да пока отбились, пока пожар
тушили, стало поздно.
Мать, мать, мать! Хотел без
расстрела в Екатеринбурге обойтись — так пожалуйста, никакого
Ипатьевского дома не будет, все как заказывали. Зато будет
Александровский дворец. Ммма-а-ать…
Я расстегнул сумку, вытащил взятую в
дорогу плоскую фляжку — чуял, что пригодится. Глоток спирта
провалился в живот, как вода, фляжка пошла по рукам.
— Свидетели есть? — продышавшись,
задал вопрос.
— Ищем, — буркнул молчавший доселе
Вася Шешминцев.
— Найти. Любой ценой. Установить
зачинщиков, арестовать и судить.
— Так судьи же разбежались…
— Революционным судом. Вы Совет или
кто?
Муравский с Носарем
переглянулись.
— Черт, как все нехорошо вышло! — с
тоской проговорил Красин. — Ладно, давайте думать, что мы из этой
ситуации извлечь можем. Сколько у вас рабочей милиции?
— В списках пока девяносто восемь
тысяч человек, но оружия мало, едва-едва каждый четвертый.
— Запасных в городе сколько?
— Почти полмиллиона, — подал голос
Вася.
— Точнее!
— Четыреста двадцать — четыреста
тридцать тысяч.
— Под это дело можно у Думы винтовки
вытребовать, — заметил черкавший в блокноте Красин.
— Именно. Мотивировать созданием
противовеса запасным.
— В казармы все равно идти надо,
говорить с солдатами, — заметил Губанов, — там и артельных, и
рабочих много.
— Правильно, формировать из них
какие-нибудь “революционные роты”, и аккуратно устанавливать
контроль над оружием, — Леонид говорил и продолжал писать. —
Затребовать офицеров для подготовки отрядов Красной Гвардии. В
частях продвигать командиров, которых солдаты уважают, но понемногу
закручивать гайки. Надеюсь, никто не догадался издать какой-нибудь
приказ о введении демократии в гарнизоне?
— Нет, мы как договорено, — замотал
головой Носарь. — Был там один присяжный поверенный, Соколов,
что-то говорил насчет отмены чинов и званий, так мы на него на
улице выпивших солдат натравили, еле отбился и с тех пор большой
сторонник укрепления дисциплины.
— Нам бы с Корниловым договориться,
как в Москве, — ввернул Муравский.