Тона с
тревогой вглядывалась в заплаканное лицо дочери.
— Но
почему ты так думаешь, доченька?
— Он так
сказал, — Ивейна сжала кулачки и закрыла глаза, — потому что я некрасивая. Я
сама слышала… Подслушала… — и в слезах бросилась ей на грудь.
—
Бедная, бедная моя девочка, — прошептала Тона, — да ты никак влюбилась в нашего
Эйнара?
Утробный
стон, сопровождающийся захлебывающимся плачем, подтвердил ее слова. Тона
растерянно гладила рыдающую Ивейну, и сердце ее сжималось от жалости к своей
маленькой девочке. Она еще немного поборолась с собой, а затем оторвала от себя
дочь, встала решительно, одернула юбку и повернулась к Ив.
— Пойдем
со мной, девонька, я должна тебе кое-что показать.
Это
вышло так неожиданно, что Ивейна перестала рыдать и, лишь всхлипывая время от
времени, послушно последовала за матерью. Они спустились с мансарды вниз,
прошли через комнату и оказались перед небольшой дверью, которая вела в чулан.
— Иви, —
Тона вдруг разволновалась, ее глаза подернула поволока, — я хочу, чтобы ты
знала, ты всегда останешься моей любимой маленькой девочкой.
— Что вы
такое говорите, матушка, — испугалась Ивейна и схватила ее за руку, — конечно,
я и не собиралась вас оставлять.
Но Тона
будто не слышала ее, открыла дверь, пропустила Ивейну внутрь и направилась в
самый дальний угол. Там она долго рылась, перекладывала ненужный хлам и,
наконец, поставила перед Ивейной небольшую корзину с привязанными к ней
лентами. В корзине лежала сложенная сорочка и обычный серый камень, небольшой,
размером с крупную ягоду еленики, нанизанный на обычную серую веревку.
— А
теперь слушай меня, Иви, слушай и не перебивай, — Тона вздохнула и погладила
рукой сорочку в корзине, — не дочка ты нам с Абидалом. Рано тебе я правду открываю,
Аб был бы недоволен, да нет сил больше смотреть, как мое дитя мучается.
…Матушка
давно перестала говорить, а Ивейна сидела, как оглушенная. Она бы скорее
уверилась в том, что Тона все это придумала, чтобы ее утешить, но матушка
сидела очень прямо, выпрямив спину, и смотрела на Ивейну с таким тревожным
ожиданием, что у нее зашлось в груди.
— Но как
же, — прошептала она наконец, когда голос стал хоть немного ее слушаться, — как
же так?. Я ведь так похожа на отца…
Тона
достала из корзины камень и протянула Ивейне.