— Мне
тоже не по душе амира Алентайна, матушка, — Иви взяла Тону за руку, — мало
того, у меня такое чувство, что сам амир ее терпеть не может! А на вас он
всегда смотрит с такой тоской, что мне его прямо жаль становится, особенно
когда вы с ним так холодны и сдержанны.
— Они
соединены брачными узами, доченька, как и мы были с Абидалом. А что Небесный
Бог сочетает, не людям то разлучать, — Тона снова вздохнула и чуть тише
добавила, — а уж как бы мне хотелось по-другому, доченька, пусть простит меня мой
покойный муж, Пресветлая Матерь знает, что пока он был жив, я и в мыслях себе
ничего не позволила.
— Я не могу
судить, матушка, — решилась Ивейна, — но мне давно кажется, что наш амир любит
вас всем сердцем. Так почему ему не прогнать эту ужасную женщину, которая не
любит его и не связать свою жизнь с вами?
— Да кто
ж я такая, деточка, — горько проговорила Тона, вновь поглаживая Ивейну по
голове, — он такой большой дракон, ему нужна иллама, а во мне и искорки не
наберется. Хоть и в амире ее почти не видно за ее темной душой, но я ему не
пара. А ты спи, спи малышка моя ненаглядная, завтра в дорогу, нужно набраться
сил.
Она
потушила лампу, поцеловала дочь и вышла из комнаты.
***
Эйнар
Астурийский исподлобья наблюдал за происходящим, и нравилось оно ему все меньше
и меньше. Во-первых, Ив. С самого утра, как ее увидел, он ломал голову, что
могло приключиться за одну единственную ночь. В детстве он так привык видеть
перед собой упрямую, вредную и в то же время забавную девчонку, что в последние
свои приезды общаться с ней не мог совершенно. То ли он вырос, то ли Иви
недоросла, но она без конца стеснялась и прятала глаза, и это совсем не
походило на его неутомимую и непоседливую подругу детства.
Да и
вчера она только то и делала, что пламенела и смущалась, избегала смотреть ему
в глаза и без конца величала «его высокородием», что изрядно раздражало Эйнара.
Подумаешь, увидела голозадых принцев, неужто в этой дыре не нашлось желающих
просветить шестнадцатилетнюю девицу? Хотя с ее внешностью могло случиться и
так.
Вот,
например, ни Амарилия, ни Тальяна, он готов был об заклад биться, даже бровью
бы не повели. Так, хмыкнули бы порядка ради, чего уж стесняться после тех
игрищ, какие Эйнар и его гости устроили, помнится, на его недавнее двадцатилетие,
когда удалось споить всех воспитателей-надзирателей, да благословит Небесный
Бог его сиятельство графа Домбара!