Военных
тут, кстати, больше: однако именно эти две тысячи живут с нами в
центральном комплексе. Основная же часть военных находится сверху,
над этим подземельем. Зачем тут так много военных?
Ответ
очевиден: чтобы не было возможности побега и утечки данных. За эти
шестнадцать лет, что я тут работаю, было две попытки подобного:
один раз был организован побег подопытными, и второй раз — был
сговор военных, младших сотрудников и некоторых учёных. Как итог:
обе попытки были провальные, а те, кто пытались сбежать —
мертвы.
И если в
первый раз погибло всего лишь около сорока человек, пускай они и
были детьми, то во второй раз погибло порядка трёхсот, среди
которых были также мои друзья и коллеги...
— А что
насчёт недавно испробованных препаратов?
Да... мы
мало того, что лишаем этих детей детства, так ещё и ставим над ними
опыты, как над обычными крысами...
— Ты о
«P46» и «Re78»? — поинтересовался он, начав копаться в куче бумаг,
не очень аккуратно разложенных на столе.
—
Именно.
Вообще мы
испытываем не только эти два препарата, но эти самые интересные —
особенно второй.
— Хм... —
начал он, вглядываясь в найденную бумагу, — ... с «P46» ничего
интересного: подавление боли всё ещё не полноценное, хотя мы и
усилили дозу «гемоксита».
—
Ожидаемо.
Всё же
создать препарат, который навсегда убирает боль, далеко не
просто...
— А что там
с «Re»?
— Ну... —
говорил он, уже вглядываясь в другой лист, — тут уже всё лучше:
организм уже начал пытаться отрастить потерянные конечности,
правда, боль даже под «пэшкой», говорят, ужасная... Подопытные
кричат, пока им не вколют транквилизаторы.
Не хотел бы
я это слышать...
Но, если
честно, уже поздно считать себя чистым, всё же я тут с самого
основания, в отличии от многих моих коллег.
— Даже
Первый кричал?
— Если
бы... Сидел себе и делал вид, что ничего не происходит. Чёртов
монстр...
Может это и
неправильно, но тут я понимаю своего коллегу.
Первый...
он... его трудно назвать человеком, пускай мы сами и виноваты, что
буквально сотворили его таким своими руками.
— На нём
точно не работает «пэшка»?
— Ему её
даже не вкалывали...
Жестоко...
но...
— Я не про
это. Может быть, одна из прошлых «пэшек» была удачной?
— Не-а... —
отмахнулся он, — вот, возьми, — всучил он мне в руки лист бумаги. —
Это замеры его сердцебиения и пульса. Стоит ему начать испытывать
боль, как они вмиг повышаются, так что боль он точно
чувствует.