И мужчина вопреки мнению, что сильный пол на маникюр не смотрит, кажется, замечает ее неухоженные руки. И ее смущение.
– Я… я… – Девушка слегка теряется, не зная, как представиться.
А красавец по-своему оценивает ее смущение и небрежно говорит:
– Послушай. Посудомоечная машина стоит каких-то пятьсот евро. Неужели в этом жалком кафе нет элементарной техники?
Пятьсот евро, смутно помнила она, когда-то и для нее были отнюдь не критической суммой. Однако сейчас все совсем по-другому, и девушка решает обратить все в шутку:
– Когда хозяин меня нанимал, он сказал: будь здесь посудомоечная машина, я б тебя не взял. Но мне повезло – машины нет, поэтому я получила шанс заработать.
Она вновь улыбается, но улыбка выходит жалкой.
А Зет вдруг с удивлением произносит:
– Слушай, но ты ведь совсем не уродина!
(Похоже, он считает, что сказал комплимент.)
– И на лице у тебя написано, что ты окончила как минимум колледж. Какого ж черта ты моешь посуду в этой поганой таверне?
Девушка лишь пожимает плечами – оправдываться она не намерена.
Зет внимательно смотрит на нее и произносит:
– Или ты сбежала от несчастной любви? Но почему, о боги, в такую дыру?
Ей бы очень хотелось ему объяснить. Одна беда: красавчик Зет все равно не поймет. Такие, как он, умеют слушать только себя. И потому девушка лишь пожимает плечами:
– Так получилось.
И зачем-то добавляет:
– Но так будет не всегда, понял?
А по лицу мужчины вдруг разливается догадка:
– Послушай-ка… Такая чудила – явно одна на весь остров… О, я, кажется, понял! Не ты ли – та самая забывчивая? Как это Стелиос говорил… красавица, что продает иллюзии?!
– Кто? – Она против воли краснеет. – Кто я?
Девушка почему-то не сомневалась, что никто, кроме нее, Димитриса и отца Стелиоса, не будет знать о том злосчастном сеансе ясновидения. Однако Зет в курсе. Они со Стелиосом, похоже, вообще приятели, раз красавчик выгуливает его собаку… И сейчас этот Зет явно смеется над ней:
– Ну да, та самая загадочная, потерявшая память нимфа. Стелиос мне про тебя все уши прожужжал. Только я почему-то представлял, что нимфы выглядят совсем по-другому. Невесомый, вытканный из морской пены, покров… А на тебе – передник, и не самый чистый…
Кажется, он просто издевается над ней. Беззлобно. И когда-то – девушка это знала, чувствовала! – она умела прекрасно справляться с такими вот нахалами, которые страшно гордятся своими, прямо скажем, плосковатыми остротами. Отшивала их на раз, два, три. Но тогда – в прошлой жизни – она была если не звездой, то значимой фигурой. А огрызающаяся посудомойка – это нонсенс.