Однако спорить не возникает даже мысли. О будущем думать нет
смысла, а если опираться только на здесь и сейчас, то мне
однозначно выгоднее в данный момент покинуть эту комнату. Там уже
будь что будет.
— Живой? — Брюнет чуть наклоняется, чтобы наши глаза были на
одном уровне. У него они неожиданно ярко-голубые. Странно и
непривычно, но во взгляде нет обычного омерзения стражей порядка к
таким, как я.
— Живой, — бормочу и отвожу глаза, разрывая зрительный контакт.
Когда на меня смотрят с сочувствием, это еще неприятнее.
— Тогда пошли. — Рука аккуратно касается моей спины между
лопаток, подталкивая к двери. — Эй! Одежду приготовили?! — кричит
поверх моей головы кому-то в коридоре.
И мы вместе выходим из допросной.
В коридоре обнаруживается все тот же парень в серой форме,
который недавно привел меня на расправу. Вот только взгляд и
поведение у него другие. Будто у собаки, которая жаждет заполучить
косточку. Разве что хвостом не виляет. Зато заглядывает в рот
Блондину, чуть ли не капая слюной.
— Вот, сэр… — выдает с придыханием, — я все сделал… как вы
велели.
Хочется сплюнуть от отвращения: короли среди таких, как я, тут
же превращаются в шавок при виде таких, как эти.
Блондин не удостаивает охранника ни ответом, ни взглядом,
дергает плечом, будто сгоняя с него муху, и молча проходит мимо.
Его помощник с темными волосами тоже не жаждет общаться с
подхалимом. Берет у него из рук ношу и протягивает мне.
— Надевай, — короткий понятный приказ, не располагающий к
уточняющим вопросам. Однако по-прежнему незлой.
В моих руках оказывается куртка, толстая и явно теплая, хотя и
на несколько размеров больше. Приходится подкатать рукава.
— Идем, — бросает мне Брюнет и пропускает вперед.
Так и вышагиваем молча по темному коридору: Блондин, я, затем
Брюнет. Ничего не спрашиваю и даже не хочу знать, потому что шестое
чувство подсказывает, что мне все равно не понравится то, что
услышу. Пытаюсь радоваться тому, что есть, а именно: меня не избили
до полусмерти, и на мне теплая куртка до колен.
Такой процессией и выходим на улицу. Приходится резко вскинуть
руку, потому что выпавший за ночь снег ослепляет своей белизной.
Несколько шагов иду на ощупь, судорожно пытаясь проморгаться, а
когда мне это удается, вижу новенький блестящий флайер,
припаркованный у подъездной дорожки. Такой великолепный аппарат
выглядит инородным гостем в Нижнем мире, и я абсолютно теряюсь в
догадках, зачем его обладателям моя скромная персона.