В комнате находились шесть человек. Хотя двоих из них
к таковым уже наверно нельзя было отнести — две мертвых
женщины, одна помоложе, другая уже в летах, распростерлись
у самого выхода. Еще один человек замер у изголовья
койки. Мужчина, высокий, крепкий, яркий блондин. В одной руке
кунай, пальцы второй собраны в печать концентрации. Сейчас его
голубые глаза напряженно отслеживали движения второго мужчины. Тот
стоял у выхода, над трупами женщин. Фигура скрыта темным
балахоном, на лице оранжевая маска, оставляющая открытым
только единственный глаз, в свою очередь пристально следящий
за первым воином. Лежащий на сгибе локтя человека
в маске младенец был новорожденным сыном блондина,
и сейчас занесенная над его крошечным тельцем рука
с кунаем была единственным, что удерживало того от атаки.
Последней в комнате была женщина, что распростерлась
на койке. Ее красные волосы, краса и гордость,
сейчас спутались и промокли от пота. Юное
и прекрасное лицо было искажено болью. В другое время она
нашла бы, что добавить в противостояние мужчин. Однако
сейчас, ослабленная тяжелыми родами, вынужденная тратить силы
на сдерживание демона, что был заточен
в ее теле и, чувствуя слабину, рвался на волю,
она могла лишь надеяться на своего мужа.
И стоящая предгрозовая тишина пугала молодых родителей.
Нет, они не боялись боя — не первый и, глядишь,
не последний. Тишина пугала их совсем по другой
причине. Новорожденным, видите ли, положено орать, вступив
в этот мир. Но за минуты, истекшие с момента
родов, младенец не проронил ни звука. И это пугало
едва ли не больше занесенного над их чадом оружия.
Все, что успели сказать перед смертью повитухи, это то, что
ребенок дышит и сердце его бьется.
Буря, которой должна была неизбежно взорваться тишина, началась
с легкого, едва заметного возмущения чакры в теле
младенца. Человек в маске позволил себе бросить краткий взгляд
на младенца... И именно этот момент тот выбрал, чтобы
открыть глаза.
«Глаза это зеркало души». Большинство скажет, что это лишь
красивая, хотя и заезженная, метафора. Но спросите мнение
некроманта, и он вам заявит, что это факт — глядя
в глаза человека в момент смерти, или сразу после
рождения, можно прикоснуться к той стороне.
Будь носитель маски простым смертным, ничего бы
не случилось. В конце концов, он же не был
некромантом. Но в прорези маски горел огнем
нечеловеческий глаз. Красная радужка, сжатый в точку зрачок
и три запятые, томое, вокруг него. Прославленный
шаринган — сосредоточие мощи клана Учиха. Его владельцы
в своей гордыне называли это додзюцу глазами Бога, заявляя,
что тот видит все. Так ли это, остается только гадать,
но вот заглянуть в душу, запоздало вселяющуюся
в ждущее ее тело, он смог.