Кстати, Белозеров так и не принял участия в сражении. Он
прокуковал весь бой на холме среди артиллеристов. А вернувшись в
столицу, стал распускать слух, что ему, дескать, командир запретил
идти добровольцем в бой, так как пришла трагическая весть о гибели
его деда. А уж если бы ему было позволено вступить в сражение, то
он бы там всех раскидал, как волкодав шавок подзаборных, и сейчас
бы народ чествовал его, а не этого ублюдка и обманщика Корбутова.
Почему обманщика? Так он же скрывал свой истинный уровень дара.
Наверное, чего-то трусливо опасался мерзавец.
Между тем генерал наконец-то закончил свою напыщенною речь,
вытер платочком покрывшийся потом сальный лоб и под гром
неискренних аплодисментов приколол к моей груди орден. Его
пальцы-сосиски вполне ловко справились с этим делом. И я благодарно
улыбнулся ему, с отвращением почуяв кислую вонь, идущую от
толстяка.
Но это ещё было не всё. Слово взял ректор. И он минут пять
хвалил меня и ещё столько же — всех студентов, отправившихся с
армией в качестве добровольцев. Упомянул он и фамилии тех ребят из
академии, кто пал на Безымянном поле.
Ну а после ректора речь толкнул декан факультета некромантии
Дмитрий Александрович.
Он всех поприветствовал и с улыбкой заявил, панибратски приобняв
меня:
— Вот! Вот истинный некромант! А ведь именно мне пришла в голову
мысль дать этому герою разрешение на использование магического
зала! И посмотрите к чему это привело? Иван совершил настоящий
подвиг! И в этом ему точно помогли тренировки, коим я не стал
противиться несмотря на его юный возраст!
Народ вяло поаплодировал безбожно расхваливающему себя декану. А
Дмитрий Александрович многозначительно глянул на ректора. Тот
кивнул ему, признавая заслуги некроманта.
И на этом моменте скромная церемония награждения наконец-то
подошла к концу, а то задолбала уже. Перешептываясь, студенты
начали покидать зал, завистливо косясь в мою сторону. А я бодро
притопал к своей группе поддержки. Тотчас все три брата горячо
поздравили меня. Лев радостно сжал в объятиях, вызвав ревнивый
взгляд Шурика. Лиховцев рассыпался в приторных комплиментах и
крепко пожал руку. А Корсакова, озаряя зал белозубой улыбкой,
счастливо произнесла:
— Господа, предлагаю отметить в ресторации сие знаменательное
событие.
— Замечательное предложение, ваша светлость, — вежливо ответил я
и натянул на физиономию измученную улыбку. — Однако я вынужден
отказаться. Моё тело ещё не полностью восстановилось. Я бы
предпочёл отдохнуть. Да и завтра первый день учёбы.