— Про это ты мне не говорила, — Эри
нахмурилась.
— Я и не хотела. Думала, покажу на
месте.
— Вот что, девочки, — Илья
посерьезнел. — Давайте по корытам, и поехали. У вас три часа, потом
я вас оттуда попрошу. У нас финальный этап подготовки с мелочью,
мне бы там поработать надо, а я тут с вами прохлаждаюсь.
— Ничего себе, корыто, — Эри снова
посмотрела на модуль.
Он выглядел, как трехметровая
овальная сфера — сейчас, когда модуль был открыт, можно было
рассмотреть углубление в его центре, наполненное чем-то, похожим на
бордового цвета поролон, по внешней стенке шли ряды слабо
светящихся плашек. Дублирующее управление, пояснил Илья, основное
идет через налобник, то есть управляет врач. Модули «умные»,
поэтому ложиться можешь, как захочешь, он под тебя сам подстроится,
и обеспечит спящему максимальный комфорт, пока сознание где-то
гуляет. Да, да, верно, тело именно спит, и максимум, что требуется
от врача, который дежурный, это контролировать общие показатели —
чтобы сразу разбудить, если что-то пойдет не так. Нет, чтобы что-то
пошло не так — не было ни разу. И, видимо, не будет, потому что
умные не только сами модули, но и Альтея, которая их создала.
— Точнее, Адонай, — заметила
Эри.
— Да, или так, — согласилась Берта.
— Ну что, пошли?
***
Из подземного перехода, рядом с
которым они стояли, выходили люди. Сотни людей. Сами они тоже
только что поднялись с толпой наверх, и через стеклянные двери
попали на улицу — Берта шла первой, показывая путь, Эри следом.
Вечер, совсем рядом, в нескольких метрах от бетонной коробки
перехода, шумит широкая дорога, по которой едут тысячи машин, на
улице светло от множества фонарей и рекламных коробов, а ещё...
— Снег, — сказала Берта, и тяжело
вздохнула.
— Да, снег, — согласилась Эри. —
Значит, я поняла правильно.
Берта, наконец, повернулась к ней —
и опешила. Потому что выглядела Эри вовсе не так, как двумя
минутами раньше на Альтее. Эри постарела. Сейчас ей было уж точно
больше пятидесяти, скорее — вокруг шестидесяти. Лицо, покрытое
сеточкой морщин, уставшие глаза, опущенные уголки губ. Строгое,
печальное, немолодое лицо. И — одежда, под стать лицу. Старушечье
потасканное «дутое» пальто, до колен длиной, несколько раз
обмотанный вокруг шеи шарф грубой вязки, шапка, тоже вязанная,
сапоги из ткани-непромокайки. Все вещи унылых, тусклых цветов,
какие-то блекло-линялые, словно они старели и уставали вместе со
своей доживающей хозяйкой. И знали, что век их близится к концу,
точно так же, как и её век. Эри внимательно смотрела на Берту:
спокойный, изучающий, чуть насмешливый взгляд — и ждала.