— И что же?
— Понять, для чего нам это показали,
— ответила Эри. — Когда ищешь вот так, как я, всегда что-то
показывается. Но не всегда понятно, для чего. Ты видишь что-то, но
тебе еще нужно понять, что именно ты видишь, и как это соотносится
с тобой[2].
— Угу, — протянула Берта.
— Ну и вот, — Эри вздохнула. — Жалко
птичек.
— Что поделать, — ответила Берта,
которая подумала, что глупо, наверное, жалеть юнитов, да еще и
птичек, да еще и существующих в теоретическом построении, внутри
которого сейчас гуляют их сознания.
— Ничего, — ответила Эри. —
Пойдем?
— Пойдем, — согласилась Берта.
***
Снег, который шел все время, пока
они ехали, поутих — поэтому Берта сама предложила немножко
прогуляться и осмотреться. Эри согласилась, хотя особого энтузиазма
в ее голосе не послышалось. Они прошли вдоль домов по улице, вышли
к перекрестку. Постояли, посмотрели на редкие машины, на
прохожих.
— Слушай, у тебя нет ощущения, что
мы на Соде? — спросила Берта.
— Как тебе сказать, — Эри
задумалась. — Немного есть. А ты сама у нас ведь бывала, да?
— Дважды, в самом начале создания
программы, — ответила Берта. — Но совсем недолго, и оба раза
летом.
— И хорошо, что летом. Ты ведь не
очень любишь зиму, — заметила Эри.
— Есть такое, — призналась Берта. —
То есть люблю, но не холодную и не долгую. У нас ведь не было зимы,
вот такой, со снегом. Потому что на Терре-ноль тепло. Я снег
впервые увидела в горах, — призналась она. — Когда мы начали
работать уже серьезно. Мне понравилось, да. Но я очень быстро от
него устала.
— Да, от зимы устаешь, — согласилась
Эри. — Мне понравилось на Окисте. Короткая зима. Не успеваешь
почувствовать то, чем она является здесь.
— А что есть «здесь»? — с интересом
спросила Берта.
— Безнадежность. Наверное, тут очень
долгая зима. Как у нас. Долгая-долгая холодная и тёмная зима, — Эри
зябко дернула плечами. — Я её не любила. А сейчас поняла, что по
ней соскучилась.
— Почему? — спросила Берта.
— Так же, как ты — потому что это
был дом. Не идеальный, разумеется, с кучей недостатков — но он от
этого не перестал быть родным, — Эри, не отрываясь, смотрела на
засыпанную снегом улицу — там, где прошли машины, виднелись темные
следы от колёс, а в других местах, куда только не глянь, лежал
снег, слабо искрящийся в свете фонарей. — Знаешь, что хорошо вот в
такой зиме? Тишина. Лето... оно порой слишком громкое. Слишком
суетное. Его слишком много одновременно. А вот зимой, только зимой,
можно услышать, пусть и редко, вот такую снежную тишину. Ты же ее
тоже слышишь?