— Порезался, — я продемонстрировал сочащийся кровью палец.
— Бывает, я постоянно так делаю, — она развернула ко мне ладонь
в пластырях.
Я внимательно взглянул на нее. Кожа хрустального цвета, рука
широкая, на голове два пучка. Ага.
— А разве у они не повышенная регенерация и не дубовая
непробиваемая кожа?
— Так это в естественной форме, а не человеческой... —
отмахнулась она. — Что там надо сделать... Сотен говорила...
ага!
И прежде чем я успел отреагировать, она засунула мой палец себе
в рот.
— Ибараки-тян! — прямо вспыхнула от смущения Нагаки, наблюдавшая
за разговором. — Ты что делаешь?!
— Обеффразываю, — невнятно ответила они.
— Как непристойно, — донесся до меня тихий возбужденный
шепот.
...Ибараки медленно облизнулась. В школе существовало негласное
правило: нельзя спрашивать одноклассников о своем виде или истинной
форме, если те не хотят ее показывать или говорить о ней. В конце
концов, эта школа существовала как раз для получения опыта жизни с
людьми, которые известны постоянным ношением масок.
Но этот парень и его кровь... это же был вкус человека. Более
того, очень-очень лакомого человека. Ощущение железного вкуса
людской плоти породило цепочку желаний. Долго смотреть на объект.
Внимательно обнюхать его и исследовать. Облизать, быть может.
Отрезать себе кусочек и наслаждаться.
Чем-то напоминало влюбленность так, как молодая они ее
понимала.
— Костик-кун, ты так приятно пахнешь... я так хочу тебя...
— Э... — я опешил.
— Твое сердце будет моим...
— Мне, конечно, очень приятно...
— Сердце, кишки, кровь... печень... кости...
Я понял, что влип.
— Я так хочу проглотить тебя. Съесть целиком.
«Да ты лопнешь, деточка», — хотел возразить я, намекая на
разницу габаритов. Со стороны картина выглядела не то комично, не
то пошловато: миниатюрная лоли, встав на цыпочки, отобрала у
большого дядьки палец и сунула его в рот, не переставая при этом
разговаривать и смотря снизу вверх с неясным подтекстом и
возбужденным выражением лица.
Очень вовремя Нагаки-тян несколько раз хлопнула в ладоши, чтобы
привлечь внимание и собрать всех за огромным квадратным столом. Они
выплюнула мой палец и сделала вид, что ничего не было. Овощеводы
дружно начали размахивать тарелками, на которых лежали блюда разной
степени удачности. Кто-то потушил овощи с пучком зелени, а
получившуюся конструкцию положил на свежесваренный рис. Кто-то
опалил мелко порезанные кусочки на большом огне, после чего
забросил их в стеклянную лапшу и сказал, что так и было задумано.
Остальные просто пожарили как умели, и чудесный запах свежей еды
висел как туман над Лондоном.