— Кощеев-сан, вам нравится сакура?
Вопрос явно был с подвохом.
— Да, мне нравится цветение, оно заставляет задуматься о смысле
жизни.
— Я не о цветении, — вокруг глаз Кейтаро собрались веселые
морщинки. — Я о сакуре.
— Дерево как дерево, — удивился я. — Как оно может нравиться или
не нравиться? Оно ведь растет здесь вне зависимости от моего
желания. Будь я на своей земле, я бы мог спилить то, что мне не по
душе, или посадить что-то приятное.
— Помните на всякий случай, что мы порой привязываемся к самым
неожиданным вещам.
Пока мы в тишине осиливали дорогу, ведущую за храм, я не мог
отделаться от мысли: куда он девает свои умные часы, когда
становится бабочкой?
Мы пришли в додзё. Я привычно разулся, поклонился и зашел.
Меня ожидали оба Кицуки.
Ну, дисциплинарный комитет так дисциплинарный комитет.
Крошечные чашечки, из которых предлагалось пить зеленый чай,
вмещали пару столовых ложек. Самая маленькая чашка, из которой я
пил за последние лет десять, стояла у меня в комнате, и ее
маркировка гласила: «350 ml». На один зуб здесь были не только
порции на обед. Чай-то чем провинился?
Казуя, велеречивый как всегда, рассказывал мне о шинигами. «Раз
уж Константин-кун помогает нам с мононокэ, следует хотя бы
рассказать ему, по какому принципу мы работаем, иначе нахождение с
ним в одном строю может оказаться вредным или даже разрушительным».
Я боялся, что меня опять начнет вырубать от его стиля изложения,
однако в додзё было приятно прохладно, да и день в целом располагал
к нормальной работе мозга. В процессе разговора я собрал еще
несколько кусочков недостающей информации.
Мононокэ — не очень устойчивый конструкт, его по сути сдерживает
только аура. Если повредить ее или как-то по-другому нарушить
целостность, злобного духа распылит в пространстве, и обратно он не
соберется. Поэтому для шинигами важно отлавливать мононокэ на
ранних стадиях развития. От них быстро можно избавиться. Баланс сил
не нарушается, лишних смертей не происходит, все упокаиваются по
расписанию, никто никого не ест.
Шинигами получили от Идзанами способность кимэ, посыл
повреждающих волн. Для простоты обращения с ними каждый шинигами
завел себе некий аналог духовного клинка, которым владел я сам. Для
призыва оружия используется магический конструкт в виде короткого
заклинания в несколько слогов. Я мысленно продолжил: «в то время
как мастерским пробуждением традиционно считается безмолвная
активация». Кажется, или Идзанами-сама позаимствовала кое-что у
Кощеев, или Кощеи обучились чему-то у Великой матери йокаев. За
тенью времен уже и не разберешь. Помимо шинигами, также кимэ
обучаются долгоживущие и энергетически сильные йокаи:
воители-тэнгу, шикигами храма Хатимана, бога войны, и некоторые
ками. (И еще одна пачка русских, торчащих в тайге, где ничью ауру
повреждать не надо, сострил я. Шутка получилась так себе.) Также я
узнал о способах накопления силы. Выходило, что кланы и ками,
практикующие кимэ, могут пользоваться в том числе энергией, которую
молящийся в храме отдает добровольно в процессе молитвы.
Соответственно, на примере места, в котором мы находились, чем
крупнее храм и чем больше в нем молящихся, тем сильнее на его
территории шинигами и тем большую физическую площадь они способны
покрывать. Сами себе на своей земле полиция, каратели, чистильщики
и судьи.