В додзё резко стало очень холодно. Скорее всего, будь здесь
повлажнее, прямо из-под крыши пошел бы снег.
— Ледяная сакура, — прошептала Кицуки Ичика название
освобожденной формы. Деревце, залитое голубым морозным маревом,
пахнуло на меня холодом. — Активация.
Я не уверен, что мне в спарринге пришлось бы так легко, не
родись я в тайге. Пронизывающий холод. Поток стылого зимнего
воздуха. Волны кимэ, многократно усиленные ледяным ветром. Здесь, в
Японии, это было смерти подобно.
Однако же не против меня.
Краем глаза я заметил, как Казуя набросил на плечи большую
медвежью шкуру.
Итого, если у аякаси нет собственного меха или хотя бы медведя
под рукой, Ичика явно могла бы попробовать свои силы еще в ночном
сражении. Но не стала. Почему?
Оружие вроде бы знакомое, но с другим стихийным элементом.
Может, владеет им не так хорошо, как старший брат?
Девушка взмахнула рукой. Порыв ледяного ветра сорвал висевшие на
дереве замершие плоды, превратив их в метательные снаряды. А Казуя,
если мне не изменяет память, весь бой простоял безмолвным
истуканом. Контроль, значит?
Я уклонился в сторону и рывком сократил дистанцию. В ответ на
меня дохнуло настоящим сибирским морозом. Потолок ледяной, дверь
скрипучая... Тепло ли тебе, пацан костлявый? Или шкурку от медведя
дать?
Поскольку холод имел энерго-духовную природу, мои движения сразу
же замедлились. Одновременно и атака, и защита. Подойду ближе —
рискую замерзнуть к хренам, и тогда никакое бессмертие не спасет от
вечного сна в магических льдах. Эту слабость лучше не показывать.
Зато можно продемонстрировать один фокус, идея которого родилась
буквально прошлой ночью.
Клинки глефы гаснут, я перехватываю рукоять и делаю широкой
замах. На самом конце дуги Карачун активирует выросший до двух
метров клинок, хлопнув противника по плечу.
— Я проиграла, — со вздохом признала Ичика.
— Скорее ничья, — подсластил я пилюлю поражения. — Я же вырос в
России. Если бы не устойчивость моего тела к холоду, то удара
мертвой руки, точнее, сакуры, мне было не избежать.
— Отличная идея, — задумалась шинигами.
— Пчхи, — выразил я «всегда пожалуйста».
Казуя, не вылезая из импровизированной шубы, разливал чай. Рядом
с теми местами, где полагалось сидеть нам с Ичикой, были положены
ещё несколько бывших медведей. Хороший маневр, демонстрация
заботы.