Я помахал головой.
— Не в том дело, кому что показал. А в том, что я не хочу.
— Но я же тебя выыыыручила.
Уголки ее глаз дрогнули, края губ поползли вниз. Я не хотел с
ней сражаться, ей и так досталось от северянки. Но она была очень
расстроена, такого я допустить не мог.
— В этот раз, давай честно, ты действовала по собственному
желанию, и я тут ни при чем. Но поскольку я тебя обижать очень не
хочу, давай, так и быть, замутим какое-нибудь быстрое
соревнование.
Томоко воспряла духом.
— Совсем быстрое?
— Да. Вот, например, камень-ножницы-бумага. Достаточно быстрое.
Я уверен, что удача — тоже часть силы.
— Не годится, — они не любила сложные игры. Любая игра, где
практически не нужно было двигаться, считалась сложной.
— Тогда, может, проверим скорость реакции и силу одновременно?
Тебя устроит армрестлинг?
Томоко уже полностью оделась и приладила ремень на место.
— Конечно. Тем более что в спортзале есть для него отдельный
стол!
Сказать, что я раздавил ее волю к победе — соврать.
Воинственность она не потеряла даже после седьмого раунда (то есть
седьмого проигрыша подряд). А вот костяшки на пальцах раздавить
было бы проще. Не знаю, с какой скоростью заживают горные великаны,
и проверять тоже не хочу.
— И между прочим, в армрестлинге ты прекрасно работаешь. Только
у нас с тобой чуть разные весовые категории.
Томоко потирала тыльную сторону руки, по цвету напоминающую
лобстера, но начала отчетливо улыбаться.
— Давай так, чтобы было честно. Ты мне сегодня и правда помогла.
— Рассказывать про чужую грудь было бы неправильно, поэтому
уточнять подробности я не стал. — Пойдешь со мной гулять на Обон? Я
знаю, что у вас на День мертвых устраивается целый фестиваль, на
котором куда веселее проводить время, когда ты в приятной компании.
И еще я устрою тебе небольшой сюрприз. Тебе точно понравится.
— Точно?
— Точно-точно.
— Хорошо, Константин-кун. Запишу себе в календарь, чтобы не
прощелкать.
Вернувшись домой, я встал к плите. Ужин сам себя не сделает.
Сварить курицу и порезать салат не так уж сложно. Хорошо хоть хлеб
выпекать не надо.
В декольте валькирии (как назло, ее имени я не узнал) я упал
глазами не потому, что грудь выдавалась на половину квартала. Меня
смутил шрам. Показалось, что он был оставлен каким-то колющим
оружием. Копьем, быть может, или пикой. Бердышом. Яри.