– Но серой мышкой я бы ее не назвала. У нее было любопытное старомодное личико, вроде тех, которые встречаются на старых снимках в семейных альбомах. Это лицо могло бы тебе не понравиться, но ты бы его не забыл, Майк.
– Ну, а я вот взял и забыл, – сказал Барден. – Он отмел в сторону мысли о миссис Парсонс, и они заговорили о фильме.
И вдруг,
Быть может, убита, об этом товарищ не знал,
В полдень один, самка больше в гнезде не сидела,
И после полудня она не вернулась, ни день спустя,
И никогда уже больше не появилась.
Уолт Уитмен. Из колыбели, бесконечно баюкавшей[3]
Барден, привычный к критическим ситуациям, высыпался быстро. Даже здесь, в городке с базаром два раза в неделю, который после Брайтона должен был показаться ему скучным, уголовная полиция редко сидела без дела.
Телефон зазвонил в семь утра.
– Барден слушает.
– Это Рональд Парсонс. Она не вернулась. И мистер Барден, она не взяла пальто.
Был конец мая, весь месяц выдался холодным, ветреным и дождливым. Пронзительный ветер шевелил занавески в его спальной. Инспектор сел.
– Вы уверены? – спросил он.
– Я не мог уснуть. Я начал перебирать ее вещи, и я уверен, что она не брала пальто. У нее их всего три – плащ, зимнее пальто и то, в котором она работает в саду.
Барден предположил, что она могла надеть костюм.
– У нее только один комплект, – для Парсонса употребление старомодных словечек было характерным. – Он висит у нее в шкафу. Я думаю, она ушла в хлопчатобумажном платье, новом. – Он помолчал и прокашлялся. – Она только что пошила его.
– Сейчас оденусь, – сказал Барден. – Я заберу вас через полчаса, и мы поедем в участок.
Парсонс был побрит и полностью одет. Его маленькие глазки расширились от ужаса. Чашки, из которых они вчера пили чай, были вымыты и сушились на самодельной сушке из деревянных штырьков. Бардена поражала врожденная привычка к респектабельности, которая даже в критический момент жизни заставляла этого человека приводить в порядок себя и дом.
Инспектор попытался заставить себя не осматривать маленькую норку, называемую здесь кухней, не смотреть на угольный нагревательный котел в углу, старинную газовую плиту на кривых ножках, стол, покрытый зеленой клеенкой. Здесь не было ни посудомоечной машины, ни холодильника. Из-за облупившейся краски противного ржавого цвета она казалась грязной. И только пристально присмотревшись, когда Парсонс отвернулся, Барден увидел, что кухня была фанатично, трогательно чиста.