Я завернул в арку на Владимирском проспекте и закурил. Когда-то давно я здесь снимал комнату. Жили мы весело и постоянно вместе проводили время. Но потом одни друзья начали спать с другими друзьями, а потом с кем-то на стороне. Когда все это выяснилось, жить стало нам совсем невесело, и мы разъехались. Сейчас иногда созваниваемся, но все реже.
– Молодой человек, вам бутылочка нужна? – спросила проходящая мимо бабушка.
Я сказал, что не нужна, и, одним глотком допив пиво, передал пустую тару.
До офиса оставалось совсем немного, но кроме Кати за столом там мало что меня могло порадовать. Я даже несколько раз пытался ее пригласить на концерт, но она всегда находила причины не пойти. Когда на прошлое 8 Марта я слонялся по кабинетам, ища хоть кого-то, чтобы еще выпить, то случайно застал, как наш директор Максим Валентинович, поставив Катю спиной к себе, задрал ей юбку и пьяными руками пытался сдвинуть ее трусы в сторону. Выходило у него плохо, белье девушки точно специально не поддавалось общему желанию. Тогда мы решили сделать вид, что никто ничего не видел. В начале апреля я получил зарплату за весь месяц, хотя был в марте только один день – восьмого.
Перед самым входом я решил, что вторую бутылку пива я все-таки допью. Стоило мне об этом подумать, как во двор заехала машина Максима.
– Не рано для пива? – спросил он и протянул руку.
– Не знаю, – ответил я, и мы поздоровались.
– Катя сказала, что ты слоган по молоку мне сегодня выдашь. Я очень надеюсь, только до встречи, молочники ждут от меня письма до шести.
– Да, как раз уже собираюсь подниматься в офис, – ответил я и сделал два больших глотка.
– Как вы это пьете, это же из порошка делается? – сказал Максим, и мы вошли в здание.
Катя как всегда сидела за столом, она мило со мной поздоровалась, я растекся в улыбке и спотыкнулся, она засмеялась.
– Ты иди работай, в четыре первая подача от тебя по молоку. Все, жду, – сказал Максим и ушел в свой кабинет.
Я посмотрел на часы – почти час дня.
В кабинете сидели грустные дизайнеры и еще более грустные бухгалтеры. Одни смотрели в мониторы, другие – в бумаги. Я поздоровался со всеми и сел за свой стол. Компьютер мне так и не купили.
«Молоко, молоко», – два раза вполголоса сказал я, потянулся и подошел к окну, закурил.
Окно выходило в другое окно. На самом деле между ними было расстояние, но мало. Петербургские дворы-колодцы построены таким образом, чтобы солнечный свет вообще не попадал в окна, но при этом в них абсолютная тишина. Раньше меня это расстраивало, теперь я не понимаю, как может быть по-другому.