— Так они наш корабль протаранили своим драккаром,
почти никто в живых не остался. Кто выжил — того в рабство забрали, а я не
согласился быть рабом. Так что меня без еды и вещей выкинули. Ещё и избили
перед этим, — парнишка указал на синяк на скуле слева. Остальные места побоев
не стал показывать — жалость ему не нужна, а хвастать синяками, когда не ты
победил — глупо. И этого, одного синяка на лице достаточно, чтобы подтвердить
его слова. — Мы возвращались к князю Беломскому — это его был корабль. А
варвары — товар себе забрали, а корабль потопили, во славу какого-то там их
бога морского, на «Н» как-то. Я не запомнил.
— Стало быть, кроме тебя все пленники добровольно с
ними остались? — продолжил выспрашивать капитан.
— Не знаю, — слукавил Данила. — Кроме меня никто
открыто не говорил, что недоволен. А ещё там девчонка была. Наверняка её скрали
эти изверги.
— А ты почему так решил? Может, она замуж за одного
из них пошла? — прищурился Матвей Игнатьевич.
— Да потому что я её узнал, — чуть ли не подскочил
от обиды Данила, что ему не поверили. — Она так же из Малой Берёзовки. А у нас
там такие страшные истории про этих варваров ходят, что ни одна девчонка бы в
жизни к ним близко не подошла.
— А сама девушка как себя вела? — капитан всё
задавал и задавал вопросы, стараясь побольше выудить информации из мальчишки,
пока тот из равновесия душевного вышел. А сам подмечал, что не всё гладко у
него выходит в рассказе. Явно или привирает, или недоговаривает.
— Да странно она себя вела, если честно, — Данила
сжал руки в кулаки. — Она с таким обожанием смотрела на одного из варваров, что
я думаю, они её чем-то опоили. Будто он для неё — самый лучший.
— Так может она влюбилась? — хохотнул капитан,
откидываясь на спинку стула. — С девицами, особенно молоденькими, это случается
часто. Увидала большого да сильного, влюбилась и сбежала с ним.
— Дарайя не такая, — кривая улыбка выползла на губы
парня. — Она наоборот всех «больших и сильных» боится. Никого к себе не
подпускала. У неё родителей медведи убили. Их не особо в деревне любили, так
что и Дарайю никто потом даже в семью к себе не взял. Я вот хотел подрасти и
себе её забрать. Тихая, скромная — чем не хозяйка в дом?
— А не рановато ли ты о хозяйке в дом задумался? —
Матвей усмехнулся, глядя на нахохлившегося парнишку. Высокий, пока ещё
нескладный, но видно, что работы не чурается.