– Ну да… Гораздо полезнее для здоровья трахать чужую жену!
Горский не выдержал – бросился на Алекса. Несколько неловких ударов, довольно сильных, надо признать, и оба повалились на пол. Влад выкрутился из-под Алекса, который так и норовил его зафиксировать. Провел захват и болевой прием. Уселся на спину противника и вывернул его руку.
– А теперь извиняйся! – прорычал Горский.
– И не подумаю! Ну давай, покажи на что ты способен!
– Я не пачкаю руки о мужиков, которые бьют женщин… Грех бить слабаков. Да и чести нет.
Горский отпустил Алекса и встал, оглядываясь на Жасмин.
И тут ее благоверный снова удивил. Метнулся к мини-ноуту жены, схватил его и бросился в ванную.
Жасмин и Горский одновременно поняли, что он собирается сделать.
Но настиг Алекса первым Влад.
Опять хлестанул по рукам, вырвал компьютер и отбросил на кровать, проследив, чтобы тот не заскользил по шелковистому покрывалу и не упал на пол.
Толкнул Алекса в ванную и включил холодный душ.
– Я купил тебе этот ноут! Я! Не для того, чтобы ты пользовалась им и отдавалась всем подряд как подзаборная шлюха! – крикнул Алекс.
И тут же Горский сунул ему кусок мыла в рот и щедро обдал холодной водой.
– Сначала пасть промой! А потом будешь рассуждать об этой женщине!
Алекс закашлялся. Горский убрал мыло. Схватил Алекса за шкирку и вытащил его в коридор.
– Вернешься, зубы выбью! На стоматологе разоришься! – предупредил вполне серьезно.
Вернулся в номер и застал картину, от которой вдруг сжалось и упало сердце.
Жасмин сидела на кровати и тихо плакала, как маленькая, обиженная девочка.
Горский присел рядом, осторожно, словно боялся ее обидеть даже неловким жестом, касанием.
Обнял и притянул. А потом еще крепче обхватил руками и принялся гладить по голове, как ребенка.
– Все хорошо. Все будет хорошо. Я пришлю тебе своих юристов. Они сделают так, что при разводе Алекс еще и останется должен!
Он сейчас не думал о том, собирается ли Жасмин вообще разводиться с мужем. Может это так, временный ураган в тихом городе их семейной жизни. А потом будут снесены остатки зданий доверия и сожжены покореженные деревья взаимного уважения. И они опять заживут вместе.
Горский сейчас думал и чувствовал лишь одно. Ее надо защитить. От Алекса! От обид! От всего, что есть в мире враждебного!