А затем плакала от стыда, что Горский все видел и слышал.
Какого он теперь обо мне мнения?
Что я презренная дура, которая позволяет вытирать о себя ноги?
Боже! Такой сломленной и униженной я себя еще никогда не чувствовала.
А потом Горский обнял и принялся гладить. Что-то шептать на ушко.
Так утешал меня в детстве отец. Задолго до того, как променял нас с мамой на другую женщину и двух ее дочерей.
Гладил, прижимал, словно заслонял от тягот всего мира.
Так обнимала меня и мама. Пока не умерла от инсульта… Несколько лет назад.
И с тех пор никто не утешал меня… так.
Алекс иногда приобнимал одной рукой и спешил по делам. Крепкие объятия были только во время секса.
Вот тогда он прижимал, подтягивал на себя…
Но не в обычной жизни, когда мне хотелось поддержки, ласки…
Вот уж не думала, что получу все это от чужого мужчины, которого еще так плохо знала.
Наверное, я отстранилась бы, ушла. Но я так соскучилась по душевному теплу, по крепким рукам, что прижимают к груди. По добрым словам и горячему дыханию близкого человека на ухо.
Я прикрыла глаза и успокаивалась.
Было так тепло, уютно, спокойно. Словно все мое существо только и ждало поддержки и объятий этого мужчины. Почему? Какого черта? Я понятия не имела.
Я не знала Горского достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что он не воспользуется ситуацией в свою пользу.
Двусмысленной. Практически пошлой.
Я. Он. Кровать. И мы крепко обнимаемся… Долго обнимаемся. Крепко.
Куда уж двусмысленней и пошлей?
Только последующие объятия уже без одежды и в горизонтальной позе.
Но я ничего не могла с собой поделать.
Словно все внутри меня так жаждало, так нуждалось в этой горячей, как и само тело Горского, долгой, пускай и не совсем бескорыстной ласке… что, получив ее, я уже не могла остановиться.
Я просто прижималась к крепкой мужской груди, которая вздымалась все чаще и чаще. Слышала прерывистое дыхание над ухом. Понимала, что мужчина рядом распален и еще как. Но не хотела его отталкивать.
В какой-то момент я испугалась, что Горский сейчас реально меня завалит. Он несколько раз прочистил горло и скользнул рукой с моей головы на спину, талию…
Однако спустя секунду вздрагивающие пальцы мужчины снова оказались на моем затылке.
Я выдохнула и отстранилась.
Сама поразилась как просто и легко все вышло. Горский не удерживал. Не пытался получить больше, чем я дала ему. Хотя я почти ничего и не дала. Кроме своего горя. В горе и в радости… Но это ведь про супругов.