– Но на месте гибели ты был? – смог поэтому уточнить
он еще на середине бессмысленных дум о кровопийце-капитане; Бруно
кивнул. – Что-нибудь необычное заметил?
– Что, например?
«Откуда я знаю», – чуть не бросил Курт зло, подумав, как
все было легко в академии, когда казалось, что усвоенные правила
проведения дознания – доходчивы и просты. Первое. Выяснить,
кто обнаружил тело. Второе. Имена свидетелей. Третье… Признать свою
полную беспомощность.
– Что угодно, – ответил Курт, постаравшись придать
лицу как можно более невозмутимое выражение. Припомнив текст
прочтенных им доносов, спросил: – Много крови было вокруг
тел?
Бруно задумался, глядя в его опустевшую тарелку, помолчал;
наконец передернул плечами:
– Я б не сказал. Да почти что нет, не было. Я б
сказал – вообще не было.
Курт медленно кивнул, не удержав тяжкого вздоха. Конечно, лучше
всего было бы обследовать место самому – это in
optimo[13]. И погибших осмотреть тоже лично. Сейчас, спустя
две недели после происшествия, все следы, если таковые и имелись,
утеряны. В настоящее время остается только надеяться на слова
капитана, который, если верить отцу Андреасу, осматривал и тела, и
место вокруг. Да еще полагаться на то, что можно верить самому
капитану.
– Я знаю, – продолжал он, радуясь хотя бы уже тому,
что Бруно, наконец-то, прекратил его доводить, – что ни ли́ца,
ни руки не были повреждены. Ни укусов, ни глубоких царапин. Это
так?
– Угу, – продолжая изучать пустую тарелку перед собой,
подтвердил бродяга. – Руки как руки, лица как лица. Не
уродливее, чем при жизни.
– А прочие части тел? Плечи, спина, грудь? Ноги? С ними
что?
– Да то же самое, – отозвался тот, оторвав, наконец,
взгляд от тарелки и вперив его в Курта. – А что?
– Ссадины? – продолжал он, оставив вопрос без
ответа. – Гематомы?
Бруно поморщился, посмотрев на него, как на истязателя:
– Чего?
– Кровоподтеки, синяки?
– Ничего там не было, – явно начав раздражаться,
ответил бродяга, – ни синяков, ни переломов, ни царапин, ни
укусов.
Теперь поморщился Курт.
– То есть как «ни укусов»? А отчего же они, в таком случае,
скончались?
– А-а, – протянул Бруно, – так то, от чего они
скончались, ваше инквизиторство, это не «укусы», это «из шеи шматок
мяса выдрали». А кроме этого – ничего.
Курт снова тоскливо вздохнул, потупив взгляд все в ту же
тарелку, где до этого пребывал взор Бруно. Разговор с бродягой
ничего не прояснил, как, собственно, он и ожидал. Эта беседа,
которую и допросом-то назвать можно с большим допущением, была
схожа с чтением анонимных посланий, покоящихся в настоящее время в
архиве, – исполнение установленной директивами, однако не
нужной, лишенной смысла по факту, работы. Сегодня, уединившись в
комнате, которую ему выделит в своем трактире толстый Карл, он
запишет все услышанное и свои выводы. Но какие?..