Непаханая целина, terra incognita, населенная
прямодушными, не искушенными в интригах обитателями, приняла
многоопытного в своем деле гостя с распростертыми объятьями.
Никакие чины, звания, духовные или светские, никакая добродетель не
могли устоять перед его натиском, и двери все более высоких палат
распахивались перед ним одна за другой. За несколько месяцев
пребывания в Германии даже при своем омерзительнейшем знании языка
Сфорца узнал больше, чем за годы выведывания секретов от куриальных
соглядатаев, — вероятно, просто потому, что захваченный
собственными проблемами Папа давно махнул на неудобную державу
рукой.
Именно об этом он и упомянул первым делом, в итоге своих
стараний добившись, наконец, личной встречи с Императором: Папа
поглощен иными заботами, и внутреннее устройство германских земель,
как можно видеть на практике, тревожит его если не в последнюю
очередь, то уж и не в первую наверняка. Беседа, однако, в тот день
окончилась ничем; Карл высказывал почтение духовному лицу, Сфорца
благословлял германский трон, обсуждены были местная погода,
гостиничные цены и красоты соборов, но ключевой цели он таки
достиг: вторая встреча была оговорена, назначена, а главное —
состоялась. Император пытался говорить двусмысленности, вызывающие
у искушенного интригана снисходительное умиление, и вычленить из
его слов первостепенную мысль было несложно. В своих упованиях
Сфорца не ошибся: престолоблюститель был готов к сотрудничеству с
кем угодно, кто окажет помощь в восстановлении тронной власти и
наведении порядка в стране, если сие не ввергнет Империю тотчас и
надолго в войну, на которую у Карла не было ни капиталов, ни верных
людей, ни сил. Когда же Сфорца смог, наконец, после многочисленных
блужданий вокруг да около, подвигнуть Императора на открытый и
прямой разговор, он предложил de facto создание заговора
против собственных подданных и церковного сообщества во благо и
того, и другого.
Раздробленная на княжества и герцогства Германия, основа и
фундамент Империи, даже невзирая на многочисленные в сравнении со
многими европейскими державами или туманным Альбионом достижения в
сфере социальной и правовой, все же не была заветной землей мечты.
Убийца, осужденный на земле одного герцога, находил прибежище во
владениях его соседа-противника; злоумышленник, перешагнувший
границы епископства, исчезал с глаз блюстителей порядка, покуда
утрясались