– Часы? Часы к разлуке… – пробормотала я тихо-тихо, но Максим услышал и метнул в меня взгляд, бросив короткое:
– Предрассудки.
Выбирал он недолго, чему я была искренне благодарна, рассматривая невидящим взглядом часы всех форм и размеров. Мне приглянулись одни – тоненькие, изящные, с какими-то мелкими камушками, может, бриллиантами.
И цена была говорящей. Увидев ее, я пораженно заморгала и сразу же отошла к выходу, Максим тем временем расплачивался на кассе, милуясь с очередной девушкой, клюнувшей на его обаяние. Глупышка не знала, что под красивой личиной скрывается опасный человек, способный на кошмарные поступки.
Но я-то убедилась в этом на собственном опыте и злилась, что приходится себе постоянно об этом напоминать, ведь время шло, и я привыкала к присутствию Максима.
Недавно я и думать не могла, чтобы вообще с ним встретиться, а вот уже идем, мило общаемся на ничего не значащие темы, обсуждаем изменения в городе, фальшивые скидки в магазинах, нелепых фриков, встреченных по пути, он даже предлагает купить мне мороженое…
Надо это всё как-то прекращать, потому что общество Суворова для меня губительно, и ничем хорошим наше общение не окончится.
Вдруг он замер как вкопанный и немедленно переместил меня себе за спину. Не понимая, что происходит, я посмотрела вперед, через его плечо, и увидела коренастого полного мужчину с лысиной с повязкой на лице. Он волком уставился на Суворова, метнул взгляд на меня и сжал руки в кулаки.
– Часто встречаемся, Максим, – прохрипел мужчина гнусавым голосом, на что Суворов ответил:
– Снова не повезло мне, Борис Сергеевич.
– Давай отойдем поговорим? – предложил тот, вздернув бровь из-за открытой грубости Максима.
– Мне некогда, да и желания нет.
– Уверен, Максимка? У моей вежливости есть лимит.
– Уверен на все сто.
Непонятное противостояние накалило воздух вокруг. Я невольно прижималась к спине Максима, боясь гнева лысого, чьи охранники подошли с двух сторон и непоколебимыми глыбами встали по бокам от шефа.
– Прятаться от меня долго не получится, мальчик, – пригрозил Борис Сергеевич, и у меня по коже разлился колючими каплями озноб, а Суворов даже не дрогнул, лишь спина одеревенела.
– Всегда к вашим услугам, но, извините, не сегодня, – повторил он твердо.
– Извиню, но один раз. Только ради твоей прекрасной спутницы, – смилостивился мужчина и, бросив последний злобный взгляд на Максима, уступил нам дорогу.