– Ничего, – сказал мастер Эйче. – Поймёшь. Ты же убивать сегодня хотел?
Я промолчал. Не его дело, чего я хотел.
– Или умереть? – он протянул мне меч.
Я тяжело вздохнул. О драке я знал достаточно, мне было мало его сорока, но много его одного.
Но это было неважно. Потому что ничего, кроме тоски и скуки, я не испытывал, глядя на оружие и толпу мечтающих стать болванами.
Тягостное ощущение, приковавшее меня к Кьясне, всё усиливалось. На траве среди деревьев мне было чуть легче. Всё, что я хотел сейчас – выйти наружу.
Я уже один раз позволил сегодня поиздеваться над собой и привести меня сюда. Больше такого не повторится.
Что позволено Дьюпу, то не позволено больше никому. Пусть сами носятся со своими игрушками.
Кинжалы духа, блин, мечи ещё чего-нибудь. Мне и на Гране хватило этой херни…
И я почти развернулся, чтобы уйти.
Почти, потому что на пути вырос мастер Эйче, и навстречу мне блеснула стальная полоса лезвия.
Уклониться я уже не успевал. Как не успевал испугаться, пожалеть, подумать.
Миг занесённой боли замер у меня перед глазами. И мои внутренние двое успели только кинуться друг к другу, затягивая разрастающуюся между ними брешь.
Я упал на спину. Грудь тяжело вздымалась. Меня разрубило пополам. Я видел это. И видел окровавленный клинок надо мной. Клинок, залитый моей кровью.
– Ну вот, – тихо и буднично произнёс мастер Эйче. – Иногда нужно именно разрубить, чтобы получить целое.
Два или три дня я болел. Когда сумел приподняться и дотянуться до спецбраслета на столике в изголовье кровати, оказалось, что три. Но порезов на теле не было, хотя я явственно помнил, как стальная полоса с неожиданным треском…
Я вспоминал, и лоб тут же покрывался каплями. Едкими, липкими, наверное, это выходил из меня запоздалый страх.
Перед обедом третьего дня Айяна подняла меня насильно. А потом, умилившись на полуголого, дрожащего мужика, вылила на него чайник холодной воды. А глупый мужик думал, что в чайнике должен быть чай.
– На, – сказала она, протягивая мне зеркало. Смотри. Нет на тебе ни царапины. Хватит уже валяться.
Я смотрел. Меня били дрожь и истерический смех, – всё сразу.
– Учиться будешь с одногодками, – сказала она чуть позже, вытерев меня простынёй и усадив к столу. – Только историю будешь изучать с младшей группой.
– Это почему ещё?
– Потому что ты не знаешь истории.