- Секс, - повторил незнакомое слово Бурков. – Нужно будет
сегодня в дневнике сделать соответствующую пометку.
- Только без картинок, - хохотнул я. – Всем доброго вечера, вижу
в квартире порядок, поехал я на Большой Каретный, спать.
Перед сегодняшней пятничной хоккейной жеребьёвкой в
спорткомитете я решил посетить квартиру Семёна Болеславского.
Может, заболел человек, может, ему помощь нужна? А может быть он,
как трусливый капитан, первым решил сбежать с тонущего корабля
любительского театра? С неопределившимися чувствами я постучал в
его дверь. Но открывать мне не спешили. Однако я случайно услышал,
что в квартире что-то звякнуло. И если это не привидение с
моторчиком, то кроме Семёна не кому. Собаки у него нет, кота тоже,
и вообще к живности Болеславский был равнодушен. Я когда его до
квартиры транспортировал, заметил это чисто автоматически.
- Семён Викторович! – Крикнул я и ещё пару раз бухнул кулаком в
дверь. – Если не отзовётесь, то я вызову слесаря, и мы вам замок
оторвём в три счёта. Если вам медицинская помощь нужна, то
попробуйте что-нибудь уронить!
Я снова прислушался. Но вместо грохота от падающего стула или
книги, замок перед моим носом щелкнул, и в проёме двери показалось
лицо виновато улыбающегося Болеславского.
- Ну чего не открываете? - Я решительно вошёл внутрь. Не
хватало, что бы мне морочили мозги прямо на лестничной площадке. –
Я вижу, вы всё, с театром решили завязать? На репетиции – нет, на
спектакле тоже нет. Захотелось пойти на фабрику детских
игрушек?
- Зачем? – Опешил от моего напора Семён.
- Пищалки куклам вставлять, - я заглянул на кухню, потом в
комнату. Странно, спиртного на столах не наблюдалось, впрочем,
таблеток и прочих лечебных пузырьков тоже не было. – А что самое
место режиссёрам неудачникам – обучать художественному писку кукол
и медведей.
- Меня в другой театр пригласили, - признался Болеславский. – В
настоящий. А нас во вторник закроют. Смотрите что про «Иронию
судьбы» в газетах пишут.
Я приподнял один печатный орган, который сообщал, что почётный
стропальщик седьмого разряда возмущен посещением спектакля. «Перед
детьми было стыдно», - утверждал он в статье.
- Вранье, - сказал я, отбросив газету в сторону. – У нас на
афише возрастное ограничение дети до шестнадцати.
Тогда я взял ещё одну многотиражку. Конструктор кого-то цеха
жаловался, что воскресный вечер безнадёжно был испорчен, после
просмотра спектакля об аморальном поведении советского труженика в
новогоднюю ночь.