− Да, такое убогое колечко в Москве
точно не найти, - беспощадно сказала я. − Проволока и пластмасса.
Высокое искусство. Доллар за сотню.
Продавец расплылся в очаровательной
улыбке и пухлым пальцем настойчиво потыкал в свой бесхитростный
ассортимент.
− Хороший качество. Дешево. Скидка, -
подтвердил он и прибавил уже что-то по-своему, в тон мне.
Мы друг друга поняли.
− Ругается, - удовлетворенно заметила
я. - Все они понимают. Тоже выучили нашу мимику и жесты. Эй, детка,
куда ручки тянешь? Ира, ручки по швам. Брось каку.
Ира смущенно потупилась. В ее душе
происходила нешуточная борьба: детка не хотела обижать ни меня, ни
торговца самоварной роскошью. В нашем тандеме последовательно
исполняла роль «хорошей девочки» в противоположность мне – девочке
очень «плохой». Классическое единство противоположностей. В
соответствии с ролью мне полагалось с недовольной миной всех
критиковать, обличать погрешности человеческой природы и нехорошо
шутить. Кто-то же должен держать за руки доверчивых романтиков,
когда они распахивают миру свои сердца, души, но особенно
кошельки?
Роль хорошей девочки подходила Ире
как никому другому. Она предпочитала радоваться мелочам и верить
как можно большему количеству людей, особенно, если те с ходу
выказывали ей признаки симпатии. К тому же Ира без остановки
западала на всякую дешевую, но яркую дребедень. Говорят, что
коллекционирование тряпочек и мишуры связано с подсознательной
боязнью нищеты − все может быть. Хотя Ира была кем угодно, но не
нищенкой.
Под моим суровым взглядом Ира
оставила колечко, и тут же увлеклась следующим шедевром. Браслет,
на который она польстилась на этот раз, претендовал на статус
благородного произведения искусства белого золота с множеством
желтых топазов. После пристрастного обследования браслет
превращался в хрупкий серебряный предмет, залежавшийся на витрине,
с грязными стразами-стекляшками и мутной, как независимое кино,
творческой концепцией. Под одобрительным взглядом продавца Ира
виновато приложила браслет к хрупкому запястью и обратилась ко мне
с несмелым вопросом:
− Как он тебе? Правда, милый
браслетик?
− Положи на место. Пошли отсюда, в
отеле скоро ужин, – ответила я.
Хрупкая Ира любила вовремя и плотно
покушать. Если я начну так же питаться, через месяц не пролезу ни в
одни двери. Я не обладала столь отменным обменом веществ, как Ира.
Казалось, внутри слабого организма работает взбесившаяся топка,
способная без ущерба для фигуры переработать десять килограммов еды
в сутки. Еда − единственное и последнее, чем Иру можно выманить из
ювелирной лавки. Она задумалась о вечерних плюшках в отеле и
украдкой взглянула на часы.