— Так вот, — я продолжал
отыгрываться на рубашке, — его шайка посмела затронуть то, о чём
говорить я не хочу.
Последняя фраза прозвучала
отрывисто, а ткань рукава чуть затрещала.
— Успокойся.
— Я спокоен, — процедил я сквозь
зубы. — Я её не видел, понимаешь? Уже десять лет не видел, а
какой-то полупернатый говноед будет мне этим тыкать. К тому же, он
опять говорил о том, что демон-папаша сделал бесполезного
отпрыска.
— И в ход пошли кулаки, — не
спросил, а констатировал Эрик.
— Лучшее, что у меня в арсенале, — я
хохотнул, выжимая рубашку.
Пока я вытряхивал рубашку, Эрик
молчал. А что ему ещё сказать? Он тоже уже десять лет наблюдает за
тем, что и как я делаю, когда меня пытаются унизить. Облезут и
неровно обрастут. Они-то прекрасно знают, на что я способен.
Теперь, хоть и не очень приятно это
осознавать, у них, не только у Джозефа Фицроя, есть новый повод
меня бесить, но и это переживём, вопрос в том, каким образом?
Я прекрасно знаю, что моя мать в
психлечебнице, что она несёт бред и что её вообще вряд ли выпустят
оттуда когда-нибудь.
Она не первая такая — носить в себе
ребёнка от демона та ещё задачка, но все уже привыкли — как-никак
больше двухсот лет прошло с тех пор, как ангелы и демоны повадились
активно навещать наш бренный мир.
Я криво улыбнулся себе в зеркало,
напяливая всё ещё влажную рубашку.
Встряхнул чёрные волосы и откинул с
лица — вроде бы ничего заметного, типа бланшей под глазами.
— Сегодня первый старший курс
начинает занятия вместе с нами, — напомнил мне Эрик.
— И? — я взглянул на него также —
через зеркало.
— Что «и»? У нас же открытый урок
совместный, — он постучал пальцем по виску. — Тебе остатки памяти
выбили?
Я отмахнулся. Демонстрировать что-то
первогодкам старших курсов я не хотел. Сила пламени у меня
проявлялась слабее, чем у многих других полудемонов.
Так вышло, что ни разу за эти
долбанные десять лет ко мне не явился отец, я даже не знаю, кто он
на самом деле. Может, какой-нибудь тридцать восьмой по счёту в
двадцатом ряду сорок пятого легиона — мелкий бес, потому и силы у
меня такие невыдающиеся.
Свои полукровки этим тоже меня
пытались задеть, но достаточно быстро затыкали свои поганые рты, а
вот нефилим Фицрой... Его выходка меня вывела из себя.
Сколько ни занимался призывом сам,
сколько ни пытался просить призывателей академии — ничего так и не
вышло. Я до сих пор не знал, кто мой отец.