Я метнул ржавый нож и тот, пробив подол ее рваной юбки впился в
ногу. Старуха завопила и, потеряв равновесие, кувыркнулась вперед.
Каллин подхватил ее, не дав разбиться. Одной рукой он поднял ведьму
за волосы, и прорычал:
— Скажи своему сынку чтобы спустил лестницу, или сдохнешь!
Изерниль вопила и брыкала ногами, но хватка кузнеца железная. Тело
ведьмы болталось в воздухе, а наверху метался ети, что-то мычал,
размахивая руками.
Чуть успокоившись, ведьма проскрипела:
— Сбрось им лестницу, сын…
Тот замешкался и продолжал мычать.
— Сбрось лестницу, недоумок! — заверещала бабка. — Или я самого
посажу тебя сюда!
В глазах олигофрена пробежала тень страха, видимо старуха
практиковала с ним такое уже не раз.Он торопливо стал что-то
разматывать, и через несколько секунд в яму упала веревочная
лестница.
— Поднимайтесь, — сказал Каллин и швырнул ведьму на пол. — А я пока
с бабушкой посижу.
Первым на верх вскарабкался Тион. Он ловко взобрался по
качающейся конструкции, словно всегда только этим и занимался, и
ступил на твердь пола. Олигофрен злобно смотрел на него, не зная
что делать. Он то и дело поглядывал на мать, а та сдерживала его
гневным взглядом.
Я полез наверх, заткнув за пояс нож, вынутый из ноги колдунью.
Моя голова показалась уже над поверхностью пола, когда внизу
послышалась возня. Каллин заорал. Я обернулся и увидел как старуха
прокусила ему кисть, вырвалась и завопила:
— Убей их, недоумок! Убей!
Бух! Подошва грязного сапога размера где-то сорок пятого
приземлилась мне на лицо. Из глаз посыпались искры, а я полетел
вниз. Ети бросился на Тиона, пытаясь сгрести его в охапку. Но тот
поднырнул у него под рукой и оказался сзади. Схватил дубовый
табурет и вогнал его угол в затылок сыночка. Тот захрипел, но на
ногах устоял. Что за черт? Бессмертный что ли?! С раскроенной
черепушкой ети ринулся вновь. Ассасин замахнулся и ударил того
вновь по голове. Но громила выставил вперед лапищи и погасил удар.
Отшвырнул табурет и схватил Тиона за горло. Воин извивался и
пытался ударить ногой в живот. Но попадал словно в каменную плиту.
Природа обделила олигофрена умом, но наградила нечеловеческой силой
и живучестью. Хрясь! Хрясь! Хрясь! Он даже не почувствовал как с
хлюпаньем в его бок входит ржавый клинок. Сталь погружалась в его
плоть бесчисленное количество раз. Я бил и бил, пытаясь попасть в
печень. Но по моим расчетам от печени уже осталась одна сплошная
дырка, и только когда ручьи крови потекли в яму красными
водопадиками, ети пошатнулся. Тион наконец разжал его пальцы и,
задыхаясь рухнул на пол. Он кашлял и хрипел, приходя в себя. Ети
повернулся ко мне и схватил меня за горло. Я почувствовал как
затрещал мой кадык. Только бы не потерять сознание. Я лихорадочно
выдернул нож из его брюха и вонзил в глаз по самую рукоять. Ети
удивленно завращал вторым глазом, разжал руки и попытался выдернуть
нож.