Минут через пять я уже пожалел, что не внял мудрым словам официантки. Кофе не только оказался более чем крепким, но еще и более чем кофеинистым. Я почувствовал, как мои глаза начали медленно раскрываться до тех пор, пока веки не сошлись на затылке. Захотелось бежать, скакать, суетится, быстро о чем-то говорить, не важно о чем… Единственно чего мне не хотелось совсем, так это вдумчиво и обстоятельно беседовать с человеком, который специально ради этого, пусть даже не бескорыстно, с минуты на минуту должен был появиться в этом чертовом кафе с ракетным топливом вместо кофе.
Он появился, когда я боролся с навязчивой мыслью выйти и пробежать пару кругов вокруг квартала, чтобы прийти немного в себя. Ему было за пятьдесят. Толст, лыс, очкаст. Типичное еврейское лицо и курчавые седые волосы. Увидев его, Эмма встала со стула и замахала рукой, точно жена моряка на пирсе. Заметив нас, он по-Брежневски махнул нам в ответ.
– Здравствуйте, здравствуйте. Извините за опоздание, – сказал он, подойдя к нашему столику.
– Ну что вы, Соломон Яковлевич. По вам можно сверять часы. Здравствуйте, и прошу вас, садитесь, – встретила его Эмма.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Соломон Яковлевич, позвольте представить вам…
Короче, меня.
– Очень приятно, – он потянул мне руку. – Так значит это вы тот самый писатель? – спросил он.
– Что-то вроде того, – ответил я.
– Мне, пожалуйста, апельсиновый сок, – сообщил он подошедшей официантке, и уже обращаясь ко мне: – Я ознакомился с парой ваших вещей, и… – на этой «и» он и закончил фразу.
– Они хоть на что-то годятся? – спросил я, как бы в шутку.
– Не знаю даже, что вам сказать…
– Можно прямо и без опасения меня обидеть.
– Хорошо. Прямо так прямо. То, как вы пишете, очень даже ничего. Вполне. Небольшая редакторская и чуть более заметная корректорская правка, и будет вполне читабельно. За Толстого вас, конечно, не примут, да и кому сейчас нужен Толстой? Но то, о чем вы пишете… – он сделал акцент на «о чем». – Поймите меня правильно. За деньги Эммы Викторовны я готов издать вас хоть в полном объеме и даже распихать по книжным магазинам, но на этом все и закончится. Это, конечно, мое личное мнение, и если оно вас интересует… – он сделал большой глоток сока, не торопясь, промокнул губы салфеткой, затем вопросительно посмотрел на меня.