Шутки, веселые реплики и вызванный ими смех не утихали все время
застолья. Затем, когда уже народ поутих, сытый и разнеженный
пиршеством и непринужденным общением, кто-то спросил невзначай:
— То Чи Ин, куда теперь направишь свои стопы?
— На отдых, — отвечал То Чи Ин. — Работа забрала многие силы,
предстоит много поразмыслить над собранным материалом. Да и
родителей уже давно не видел, слетаю домой, пообщаюсь на расстоянии
вытянутой руки, прикоснусь хоть к ним в настоящем времени.
— Родители — это святое! — одобрительно сказали люди.
— А сам ты уже созрел для новой жены и детей? — внезапно
раздался насмешливый голос из зала. И все сразу смолкли, как по
команде. В помещении воцарилась тишина. Народ смотрел на
спросившего — с упреком, и на То Чи Ина — с жалостью и немой
просьбой простить спросившего за глупый вопрос.
— Найти достойную замену Кини? — усмехнулся кто-то. — При всех
ее... недостатках, тем более в последние времена проживания здесь,
но не в этой Вселенной, господа!
— Не в этой Вселенной, — вторил ему с усмешкой То Чи Ин. После
чего посерьезнел, будто ему в голову пришла какая-то интересная
мысль. Он повторил, уже с другими интонациями:
— Не в этой Вселенной...
Вряд ли кто-то из сидящих в зале понял перемену в его поведении.
Да он и не стремился к сему. Улыбнувшись, гость быстро сменил
тему:
— А сейчас, друзья, мне бы очень хотелось подышать настоящим
свежим воздухом нашей родной планеты Лин. Вы не поверите, как
обрыдло потреблять вместо традиционного живительного кислорода
ионизированный гелий...
Он даже издал несколько звуков тоненьким голоском, словно
изрядно надышался легкого газа, под смех окружающих.
— Развеяться хочу! — сказал он уже нормальным голосом. И,
загадочно блеснув глазами, произвел жест, словно что-то закидывает
куда-то вдаль, а потом тянет к себе.
— Рыбалка!? — догадался кто-то из друзей.
— Рыбалка! — живо вскочил другой на ноги. — Пойду готовить
снаряжение! Жду на берегу!
И вот уже голые ноги То Чи Ина утопают в мелком белом песке
прибрежной полосы нежного голубого океана. Он в короткой белой
набедренной повязке, мускулистый, загорелый, покрытый светящимися
даже при ярком солнце татуировками. В его руке раскручивается
толстая леса с механизмом захвата на конце. Смысл затеи был прост:
заприметить в чистой воде шевеление рыбы и швырнуть в нее снасть.
Та хватала добычу за тело, смыкая механические пальцы, а затем
рыбак тянул ее на берег.