– Ну зачем вы ее купили? – Пашка ревел, и огромные слезинки горошинами катились по толстым щекам. – Выбросьте ее в тазик с поганой водой! Отнесите ее обратно!
Но довольно скоро он смирился с присутствием родственницы и даже стал помогать маме ухаживать за сестрой. Однажды зимой Тамара Николаевна, возвращаясь из школы, увидела живописную картину. На крыльце дома стоял одетый по сезону пятилетний Пашка, а в сугробе сидела Оленька, вполне веселая, одета она была только в шубку, шапку и валенки. На голое тело.
– Мамочка, мы вышли погулять и тебя встретить!
– Едри-ишкина мать, Катин аппарат! Ах ты, паршивец! Ты что сестру заморозил?! – тресь подзатыльник!
– Аа-а! Я же одел её-о-о-о!
– Даже трусы не надел, паразит! Убил девку!
Румяный круглолицый Пашка от страха таращил полные слез глаза, боясь, что и вправду стал убийцей сестренки. Слава богу, обошлось. Не считая Пашкиной свинки.
Вообще Паша с Олей жили дружно. И малыми, и взрослыми. У них была одна компания, делить им было нечего, а Маринка терлась около них, когда ей разрешали. Она видела, как старшие брат с сестрой курили. Маринка сама первый раз попробовала сигарету в восемь лет. Одноклассница Ленка Прошина жила в частном доме. Она стащила у отца папиросы «Лайка», три штуки, и спички. Подружки, втроем, залезли к Прошиным в огород, сели под куст смородины и представили себя совсем взрослыми. Папиросы были без фильтра, девчонки плевались чаинками табака и с умным видом, оттопырив пальцы, делали форс, что курят «взатяжку». Потом, чтоб никто не унюхал запаха табака, они надергали морковки, обтерли ее о рукав и закусили. Домой Маринка шла, будто совершила преступление. Ей было стыдно и противно. И все вокруг знали, чем она занималась! Вторая сигарета была выкурена в шестнадцать, в садике на детской веранде. Стыдно уже не было, а противно было. Очень тошнило, кружилась голова, но отделяться от коллектива не хотелось. Иван Иванович курил до пятидесяти двух лет, поэтому Тамара Николаевна Маринку не заподозрила, думала, что табачИной пахнет от отца. Ольга курила, не прячась, прямо в комнате. Пашка – на лестничной площадке. Тамара Николаевна за свою жизнь не сделала ни одной затяжки и была абсолютно равнодушна к спиртному.
Курить отец бросил так:
– Все, я бросаю! – он смял почти полную пачку «Столичных» и бросил ее в урну. Все. Больше не курил никогда.