– Да! Да! Хочу скамеечку и цветочки!
Они сели в автобус на автовокзале. Всю дорогу до кладбища Марина искала слова. Какие-то надо будет говорить предложения, какие-то выстраивать правильные фразы, которые не травмируют психику ребенка. Отец вообще предлагал не говорить – вырастет, узнает. «От кого узнает? – думала Марина. – От меня, опять же, и узнает. Только уже отматерит, что раньше не сказали. Нет уж, лучше, пока маленькая».
Они вышли на остановке «Кладбище».
– Марина, мы приехали, да? Мы куда?
– Да, да. Приехали, пошли покажу…
Лилька бодро шла, предвкушая золотые сережки и что-то еще.
Сердце Марины колотилось. «Что сказать? Как? Господи, помоги!» – она сама не заметила, что стала молиться, как мать, автоматически, неосознанно.
Девочки завернули к нужной аллее. Лилька шла, оглядываясь по сторонам.
– Много цветочков разных! Смотри, Марин! Фотографии какие!
Они подошли к могиле. Памятника еще не было, решили ставить его этим летом. Не было памятника, не было и фотографии. Лиля крутилась, держась за ограду соседнего участка. Услышав Марину, остановилась, ожидая: ну что же, что?
– Лилечка, понимаешь, в жизни каждого человека случаются разные события, и веселые, и грустные. Кто-то болеет, кто-то уезжает далеко. А кто-то умирает. Те, кто умирает, остаются здесь, на кладбище, и их можно навещать.
Лилька внимательно слушала, затаив дыхание, не поднимая головы.
– Твоя мамочка очень долго болела, потом долго лежала в больнице. Потом врачи сказали, что нет таких лекарств, чтобы мамочку вылечить. Их еще не изобрели. Бабушка Тамарочка сказала, что мама смотрит на нас с небес, она всех нас видит и слышит, и хочет, чтобы мы были счастливы.
Горло перехватило, Марина пыталась говорить непринужденно. Лиля стояла, закаменев.
– Лилечка, мы с тобой будем очень часто сюда приезжать, приносить цветочки и ухаживать за могилкой. Хорошо?
– Хорошо, – прошептала девочка, – я никогда больше ее не увижу?
– Нет, моя маленькая. Но ты не грусти, маме там лучше. Там она не болеет.
Марина посмотрела на племяшку. Лилькины глаза наполнились слезами. Но она не плакала. Она стояла и смотрела на деревянный крест, под которым, прислонившись друг к другу верхушками, стояли два пластмассовых выгоревших венка.
«Надо бы венки эти убрать уже», – подумала Марина. Лиля молчала. По щеке быстро стекла огромная слезинка, которой уже не было места в наполненных горем детских глазах.