Я вернулся в комнату с босыми ногами. Софья бегло пробежалась по ним, сделала озадаченное выражение лица и затем спросила:
– Где твои носки?
– Я их слегка намочил. – Признался я. – Не комфортно было, вот и стянул.
– Может быть тебе тапки дать?
– Нет, спасибо. – Выпалил я и тут же пожалел об этом.
– Так тебе нравится моя комната?
Я положительно кивнул.
– Даже очень. Милее комнаты в жизни не видал.
Здесь пахло ее мягкими духами. Я вдруг вернулся мыслью к тому, что на кухне мне очень хотелось ее обнять. Присев на мягкую кровать, я похлопал рукой по покрывалу, говоря:
– Садись рядом.
Она повиновалась. Неуверенно примостилась на краюшке и посмотрела на меня ясными, но все еще печальными глазами.
– Ну, что такое? – Спросил я ее несколько подбадривающим тоном. – Что случилось?
Я знал Софью всего месяц, но распознать ее печаль для меня не составляло никакого труда. Все дело было в глазах. Порой, в этих черных кружочках отсвечивалось безмятежное, подлинное счастье и жизнелюбие, а иногда – отчаянное горе и вселенская тоска.
Она не сразу ответила. Опустила голову, заправила прядь волос за ухо и вздохнула. Я медленно придвинулся к ней и обнял ее плечи.
– Не хотелось тебе говорить… – Начала она. – Не хотела портить настроение.
Это меня несколько испугало, я сразу начал выдумывать, что же могло произойти с ней такого, что может испортить мне настроение.
– Ты о чем? – Спрашиваю.
– Помнишь, я говорила тебе про Германию?
Она как-то рассказывала мне о том, что ее родители хотят эмигрировать в Германию. Они были верующими. Софья часто рассказывала мне о Боге, рае, аде, заповедях, Иисусе. Я верил, но недостаточно искренне. И по ее словам, я не был спасен, и у меня не было билета в Царство небесное.
Ее семья собирались в каком-то христианском центре. Там проводились служения каждое воскресенье. У нее в Церкви было всего человек пятьдесят, но их основная Епархия находилась в США и Германии. Вся эта община была русскоговорящей. На тот момент мне это казалось безобидным. «Ну, хотят они жить в Германии и все» – думал я. – «Я тоже много где хочу жить, однако остаюсь здесь, на Родине».
– Да, припоминаю. – Сказал я настороженно.
– Так вот, родители твердо решили переехать туда. – Выдала она.
В этот момент меня словно обухом по голове ударили. Не поверив своим ушам, я переспросил: