– Того самого, – догадался, о ком речь, секретарь Союза писателей Ажаев.
Сталин помедлил и большим красным карандашом переправил первую степень на третью.
Интересно, что промелькнуло в тот момент в его низколобой с плоским затылком голове?
Воспоминание о квартире на Васильевском Острове, где скрывался от полиции и хозяйкой которой была прелестная молодая женщина Т. А. Словатинская? Или стычки с упрямыми братьями Трифоновыми, всегда настаивавшими на своем особом мнении, «что всегда никому было не нужно» и вызывало ярость.
Валентин Андреевич Трифонов когда-то рассказывал, что «кавказец с Калашниковской биржи» (дружеское прозвище Сталина) ужасно раздражал его своей приверженностью к пиву и вобле. Может, раздражала и другая привязанность. Никто ничего не знает. А вот как они не ладили в енисейской ссылке, какая сшибка произошла из-за присвоенной Сталиным библиотеки Дубровинского, известно хорошо.
Здесь мне кажется уместным привести письма Сталина к Т. А. Словатинской, а заодно и относящееся к тому же времени письмо к известному провокатору Роману Малиновскому.
Может быть, письмо к Малиновскому что-то подскажет историку, а вот письма к Словатинской тоже своего рода неожиданность. (Кстати, один из псевдонимов Желябова был – Словатинский. У Юриной бабушки это тоже была чужая фамилия.)
1914 год
«Копия письма, полученного агентурным путем. Адрес на конверте: «Санкт-Петербург. Книгоиздательное тов-во «Просвещение». Забалканский просп., 75. Татьяне Александровне Словатинской».
«10 ноября. Письмо лежит у меня 2 недели вследствие испортившейся почтовой дороги. Татьяна Александровна! Как-то совестно писать, но что поделаешь – нужда заставляет. У меня нет ни гроша, и все припасы вышли. Были кое-какие деньги, да ушли на теплую одежду, обувь и припасы, которые здесь страшно дороги. Пока еще доверяют в кредит, но что будет потом, ей-богу не знаю… Нельзя ли будет растормошить знакомых (вроде Крестинского) раздобыть рублей 20–30? А то и больше? Это было бы прямо спасением и чем скорее, тем лучше, так как зима у нас в разгаре (вчера было 33 градуса холода), а дрова не куплены в достаточном количестве, запас на исходе. Я надеюсь, что, если захотите, достанете. Итак, за дело, дорогая, а то «кавказец с Калашниковской биржи» того и гляди пропадет… Адрес знаете, шлите прямо на меня. Можно в случае необходимости растормошить Соколова, и тогда могут найтись деньжонки более 30 рублей. А это было бы праздником для меня».