Юрий Валентинович очень любил Туркмению, много знал о ее истории, обычаях. На участке, на даче в Подмосковье, он, не будучи хорошим «хозяином на земле» – слова Твардовского, – посадил две туи и очень заботился о них, говорил, что они напоминают ему Туркмению.
Сейчас середина мая. Вся земля усыпана цветами акаций, они липнут к башмакам. Плодов в этом году будет мало, потому что – нашествие тли. Маленькие черные мошки облепили ветви, стволы дома – особенно беленные известью стены. Наши белые рубашки тоже становятся все в точках, а станешь их сбивать руками – остаются следы. Говорят, была слишком мягкая зима, без снега, и вся эта дрянь не вымерзла.
Фирюза когда-то принадлежала персам.
После занятия Геок-Тепе русскими (1870 год) Скобелев хитростью, подослав каких-то женщин, уговорил местного хана продать Фирюзу русским. От персов ничего не осталось, кроме двух маленьких глинобитных домиков.
После персов здесь жили курды. В 1937 году их всех поголовно выселили в Сибирь… Те, что выжили, вернулись и живут в районе Байрам-Али. Сюда никто не вернулся. Дома заняты, да и не разрешают, наверно. Из курдов никого в Фирюзе не осталось.
Аннамурад считает, что их выселили за дело – они имели сношения с Ираном.
Арестованных курдов держали в подвале ресторана. Отсюда их увозили в Сибирь. Ресторан этот «Фирюза» был построен в 1928 году, тогда это был лучший ресторан, пожалуй, и в Ашхабаде. Он принадлежал и его строили ОГПУ – в то время погранвойска. Каменщики – два армянина «Эрмена» и разные рабочие. Стройка велась бесплатно, разумеется. Сейчас этот ресторан работает только в летний сезон.
15-го мая было открытие. Приехал Сапар Метлиевич, начальник республиканского треста ресторанов. Огромный туркмен родом из Каахка (племя алляйл). Лысый, коричневый, с огромным животом и руками-лопатами. Таким могло быть Идолище Поганое. Но оказался очень милым веселым человеком.
Его сопровождает свита: директор нового ресторана, замдиректора, завзама. Угощают: коньяк, кролики, икра, сардины. Все тосты – о честности, о русских, во славу русских. Сидящий рядом со мной русский офицер (он муж официантки) говорит вполголоса:
– А сами говорят часто: вы, русские, уходите отсюда и не указывайте нам…
В Москве, на Аэропортовской улице, в доме, где жили писатели, жизнь текла по другим законам.