– Не может быть, так не умирают – вышибающей из под ног реальность, пронзительно прозвучало в голове. Он никогда не видел, как это происходит, но весь предшествующий его опыт отказывался принимать все сейчас происходящее. За спиной сквозь туман Павел слышал как робкие, легкие шаги спустились на несколько ступенек вниз, а потом послышалось детское всхлипывание.
– Женя, – сквозь слезы позвал подросток, надеясь услышать ответ. – Женя. Что с ним? – обращаясь уже не к лежащему на полу телу продолжал он, надрывным голосом не в силах сдержать слезы. В коридоре слева открылась дверь, послышалась возня кого – то выходящего из нее, затем последовал еле слышимый женский вопрос, адресованный в никуда на уровне ворчания
– Что вы здесь делаете? – И через мгновение тишину пронзил истошный крик: – А, а-а Женю убили. – Этот крик вывел Павла из оцепенения, и он произнес безнадежно – Вызовите скорую. – Дальнейшее происходило для Павла вне реальности, вне времени и вне понимания. Вокруг собирались люди, живо обсуждали увиденное и с нескрываемой брезгливостью смотрели на него, вынося различные варианты наказания достойные его с их точки зрения. Он все также продолжал оставаться на корточках и держать руку Жени, словно все еще могло измениться. Через какое-то время замелькали в забитом коридоре людьми, служащие экстренных служб в виде медиков, полицейских и лиц в штатском. Толпе приказали расходиться, а Павла подхватив под руки, повели куда-то в машину. Он повторял ослабленным голосом скорее для себя, нежели для окружающих, что это не он, люди в форме утвердительно кивали ему в ответ и продолжали делать свое дело.
Дальше все происходило как в тумане. 15 минут езды на заднем сиденье служебного автомобиля в окружении сотрудников полиции с обеих сторон, затем его завели в участок, который находился в том же районе где и жил Павел. Затем его провели в наручниках по коридорам здания первого этажа изогнутым так изащеренно и не логично, что у Павла промелькнула слегка уловимая мысль о том, что это сделано, для того чтобы из этих стен никто не сбежал, а бежать хотелось и хотелось как никогда потому, что он чувствовал сейчас себя каким-то зверем, зверем отвратительным и неприятным для окружающих, которого хотят изолировать и не подпускать ни к кому. Картина происходящего никак не укладывалась в его голове и никак ни согласовывалось с его внутренним убеждением, что Павла немного поташнивало тем самым, отвлекая его от мысли, что все это происходит с ним наяву. Сотрудники завели его в довольно тесный кабинет, стены которого были покрашенны в тусклый темно зеленый цвет в котором стояло два стола, два книжных шкафа довольно поизношенного вида, шесть стельев и огромный напольный сейф придававший всей обстановке окончательно мрачный вид. Вид, который никак не радовал глаз и уж тем более не располагал к душевным беседам. За одним из столов который стоял у окна, ровно сидел мужчина в форме капитана строго отутюженной и точно облегающей по телу его хозяина. Лет ему было около тридцати. Отутюжена форма и внешний вид выдавали в нем хорошего исполнителя. Правильные черты лица увенчивали строго уложенные в строгую прическу крепкие волосы. Его глаза как-то недобро блеснули едва заметным огоньком, когда Павла завели в кабинет и тут же в одно мгновение этот огонек сменился на оценивающий взгляд, который скользил как сканер по очертаниям пока еще неопознанного объекта. Два сержанта грубым движением усадили Павла на противоположно стоявший перед столом стул и, получив одобрительный взгляд капитана, вышли за дверь кабинета, откуда доносились оживленные и жизнерадостные голоса сотрудников отделения.