– Нет, – ответила Шурочка. – Я только боюсь, что у меня месячных нет, а чувствовать – не чувствую, – она вдруг решительно шагнула к столу, задирая на ходу свитер вверх, к подбородку.
Северина увидела надвигающийся на нее пупок и – само собой как-то вышло – положила на него руку. Закрыла ладошкой. И Северину озарило. Как будто изнутри светом обожгло. Первый раз она вдруг поняла, что умеет. До этого – с животными и старухами – вроде игры было. От жара внутри Северина задохнулась, руку отняла и забилась в угол. Села, скорчившись, на пол, зашибленная своей причастностью к божьему промыслу. Шурочка испугалась, бросилась к девочке, хотела ее приласкать, успокоить, что сама все решит, а Северина голову подняла, Шурочка и отшатнулась. Смотрела Северина сквозь нее далеко-далеко, совсем чужая и потрясенная.
– Чего там?.. – шепотом спросила Шурочка.
– Ничего, – тоже шепотом ответила Северина. – Там не человек еще был. А теперь – ничего...
– Не человек? – Шурочка стала на коленки, вглядываясь в пустые глаза девочки. – А кто? – спросила она с ужасом.
– Такое... с ноготь, еще даже без сердца. Значит, не больше трех недель. Так в учебнике было написано. Сердце – после четырех недель.
Дверь в комнату открылась. Вошла Армия. Отстранив Шурочку, силой подняла Северину за руку и приказала:
– А ну, марш домой! Загостилась тут.
– Даже сердца еще не было, и глаз не было!.. – возбужденно объясняла Северина. – Не больше сантиметра!
– Домой! – подтолкнула ее к двери Армия.
Любава быстро накинула на девочку ватник и платок. Вывела ее на крыльцо. Вернувшись, стала перед Армией – руки в боки. Шурочка с Елкой быстренько ушли в дальнюю комнату.
Женщины стояли друг перед другом минуты две. Армия, стиснув зубы, внимательно изучала лицо Любавы – сантиметр за сантиметром. Любава трусила, но вида старалась не подавать, напряженно, откинув голову назад, смотрела в глаза Армии с вызовом и напором. Первой заговорила Армия:
– Кто еще знает, кроме твоей племянницы?
– Никто! – как выплюнула Любава.
– Мужику своему сказала, зачем Шурку привезла?
– Нет!
Армия выдохнула, прошлась по комнате и села у окна на лавку. Любава осторожно присела на расстоянии.
– Тварь ты поганая, – уже беззлобно заметила Армия.
– И сучка бездетная, – добавила Любава.
– Ну вот что, Любава, ты меня знаешь, я что обещаю – всегда выполняю. Если привезешь сюда еще кого по этому делу, я тебя пристрелю. Отведу в лес и пристрелю. Остальное волки доделают. Хочешь так подохнуть?