Жаль, что, несмотря на все старания
моей команды, сравнять счёт мы так и не смогли. Слишком много было
потрачено энергии. А последние секунды девчонки обеих команд из
принципа добегали на своих морально-волевых усилиях. Это было видно
и по заметно упавшей скорости перемещений, и по выражениям
измученных лиц, и по почти полной прозрачности девичьих аур, у
которых даже фоновой золотистости почти не было видно, не говоря
уже о каких-то стихийных красках.
Со мной ситуация была несколько иная.
Физических сил, по моему мнению, я потратил меньше девушек, так как
не носился стремглав по всему полю, а ограничился только его
половиной. Зато расход нервной энергии превысил все допустимые
пределы. И изнеможение моё, бывшее и эмоциональным, и физическим,
по своей величине ничем усталости девушек не уступало.
Вдобавок, последние минуты из-за
длительного неестественного режима зрения жутко разболелась голова.
И хоть кровь носом больше не шла, но пару раз дело доходило до с
трудом сдерживаемой тошноты. Но я, видя старания девчонок обеих
команд, ни в коем случае не хотел их подвести, испортив потрясающий
финал сегодняшнего состязания.
Так что, как только прозвучал
финальный свисток, обессиленными на пол повалились не только
девушки, но и я, создав впечатление, что из всех нас повытаскивали
какие-то стержни, удерживающие до этого наши тела в вертикальном
положении.
– Пора победителям выбирать своих
скакунов! – прозвучал какой-то далёкий голос Ольги
Станиславовны.
– А этот мой17! – ткнула в меня
пальцем вскинувшаяся Вячеслава, тут же бессильно уронив руку на
пол.
Никогда не думал, что окажусь на
месте маркиза де Вард – гвардейца кардинала Ришелье.
Как-то больше представлял себя Шарлем Ожье де Бац де
Кастельмоор, графом д’Артаньян. А вот, поди ж ты, как оно
всё обернулось!
17. Возглас
д’Артаньяна, адресованный де Варду в
начале драки с гвардейцами кардинала, прервавшими его дуэль с
Атосом, Портосом и Арамисом (кинофильм
«Д’Артаньян и три
мушкетёра»).
«Ага, гасконка, блин! Ты на
ноги сначала поднимись!» – подумал я, повернув голову к девчонке,
распластавшейся по полу зала, словно выброшенная на берег
медуза.
Впрочем, не только Слава
изображала стрекающее морское животное. Все девчонки, повалившиеся
там, где их застал финальный свисток, тяжело дышали, безучастно
глядя в возвышающийся над нами потолок и поблёскивая едва
различимыми аурами. И только осознав это зрелище, я сообразил, что
эфирное зрение можно уже отключить.