Но это было совсем не то ощущение,
что я испытал несколько минут назад, когда производимые действия
настолько привычны, что для их выполнения осознанная мыслительная
деятельность становится ненужной и вместо неё подключается мышечная
память, поэтому голова отключается и ты делаешь всё на
автопилоте.
На этот раз пилот-то как раз у меня
был. Именно он проворно разобрал автомат, показав мне, где у него
находится шомпол и что делать с кнопочками и рычажками, а затем так
же быстро его собрал, заставив мой рот произнести в конце:
– Готово!
После этого внешнее командование моим
телом плавно сошло на нет, позволив собственному сознанию перенять
бразды управления и не свалиться ошарашенному теперь уже Вячеславу
Александровичу на пол бункера.
Сколько прошло времени, что
происходило вокруг меня, какая было реакция Ольги Станиславовны и
девчоночьего взвода на мои действия я не знаю, так как мне
откровенно было не до них. Я на собственной шкуре впервые
почувствовал, что значит раздвоение личности. Ведь разбирал и
собирал автомат не я. Да и как я мог это сделать, если пять минут
назад впервые его увидел?
Я автоматически кивал, двигал плечами
и даже улыбался. Но кто и что мне говорил, о чём спрашивал, я не
знаю. Ведь моя голова в это время пыталась понять, что с ней
произошло, можно ли и нужно ли что-то предпринимать, и как со всем
этим жить дальше.
За своими размышлениями я не заметил,
куда исчез автомат с так и оставшимся неизвестным названием, как
Ольга Станиславовна, подойдя к левому пульту у второго выхода из
комнаты, что-то на нём нажимала и двигала, после чего входная дверь
заперлась на замок, а противоположная наоборот – открылась. Мимо
сознания прошло и то, что все девчонки переместились через отпертую
дверь вглубь бункера, а наставница, вернувшись к сейфу около
входной двери, что-то из него достала.
В действительность меня привёл шлепок
ладонью по спине и произнесённые Говоровой слова:
– Всё готово. Пойдём.
Сконцентрировав на женщине взгляд, я
понял, что автомат никуда не исчез, а переместился ей за спину, что
в её руке был зажат магазин, только не прозрачный и чуть более
толстый и длинный, чем был до этого, и, главное, что она от меня
чего-то хочет.
Чего ей надобно я спросить не успел,
так как, не став меня дожидаться, наставница прошествовала к
открытой двери, ведущей в глубину бункера. Оглядевшись вокруг и
никого больше не увидев, я также понял, что мне нужно направить
свои ходули вслед за ней.